- Мне нужно одеться, - тихо пробормотала я, совершенно не желая покидать объятья Строгова.
Он медленно отстранился и уже из коридора крикнул:
- Мы ждем тебя завтракать, - и после паузы добавил уже тише, - как ты все-таки не вовремя любишь приехать, Никола.
Глава 19.
День промелькнул на удивление быстро. Четыре консультации, четыре судьбы, а проблем - море. Как нам людям удается все так запутать? Где искренность в наших чувствах, словах и поступках? Почему к психологу или врачу не приходят поделиться радостью? Почему не наступает облегчения даже тогда, когда увидел проблему? Так ведь теперь ее решать надо. Нужно прикладывать усилия. Прежнего мира больше нет. Он не существует сейчас. Проблема в том, что многие считают, что мир до проблемы и не существовал. Но это ведь не так. Просто человек начинает видеть его по-другому. Люди те же, слова те же, но смысл этих слов и поступков людей уже иной. Человек осознает, что есть не один взгляд, не одно лишь решение, а несколько, а возможно и бесконечное множество решений. Другое дело, что человек не готов рассматривать такое множество решений.
Я вспомнила наш разговор с Герой. Как он был не согласен со мной, что Роберт ушел сам, что это было его решение. Злость, обида, непонимание. Человек часто злится от того, что не понимает, что происходит. А кому понравится жить в неведении?
Я встала из-за стола и подошла к окну. Конец ноября, а снега нет. На улице морозно и сухо. Воздух даже слегка потрескивает. Лужи вымерзли. Редкие тонкие кружевные льдинки поблескивают на асфальте. За окном уже начинало темнеть. Едва заметно сгущались сумерки. Еще где-то над крышами красными пятнами холодных лучей горело тусклое солнце.
Я закуталась в теплую шаль поплотнее - от окна дуло. В здании не стали устанавливать стеклопакеты, потому что хозяин решил сохранить старинный облик дома. Большие полукруглые рамы были изготовлены из дерева. Конечно, плотность не та что у пластика, но зато дышится в помещении легко и с удовольствием. И проветривать лишний раз не нужно.
Во время завтрака Урманов поделился интересной информацией. Из города стали исчезать люди разных специальностей. Правда, все эти специальности так или иначе связаны с творчеством. Но были пара экономистов, пара бухгалтеров, разнорабочих, но все высокой квалификации, не говоря уже о музыкантах и художниках.
- Ты что этим хочешь сказать? - нетерпеливо спросил Строгов.
- Да ничего, - заявил Урманов, откидываясь на спинку моего кухонного диванчика. - Просто информация к размышлению.
- Нет, ты уж поясни пожалуйста, - язвительно попросил Гера, - для непонятливых, - уточнил он.
- Да брось, ты, Герыч, - махнул рукой Никола. - Я вот, что заметил в этих случаях, - вдруг перешел он на деловой тон, - все эти люди хорошо зарабатывали, имели вес в обществе. Все у них было хорошо. И вдруг резкая перемена жизни.
- А действительно было хорошо? - во мне тут же проснулся психолог.
- У мозгоправов одно на уме, - проворчал Никола.
- Полегче там, насчет мозгоправов, - обиделась я.
- Да дело не в этом, - примирительно пробормотал Урманов. - Дело в том, что никто не знает, куда они подевались.
- Что значит "подевались"? - неприязненно спросил Строгов.
- А то и значит, что неизвестно, куда они пропали, уехали, испарились, - Никола развел руками.
- Слушай, но ведь у них семьи, наверное, есть, - возразила я.
- Именно, - обрадовался Урманов. - Так некоторые, у кого есть семьи, пропали вместе с семьей.
- Не может такого быть, - заявил консервативный Строгов. - Всему должно быть объяснение.
- Хорошо, - хлопнул ладонью по столу Никола, заслужив мое неодобрительное бормотание. - Извини, Лиза. Ты Анатолия Юрасова помнишь? - спросил он, уверенный в утвердительном ответе.
- Помню, - кивнул головой Строгов. - Гитарист прекрасный.
- А когда ты слышал этого прекрасного гитариста? - спросил Урманов.
- Не помню, - задумался Гера. - Давно. Лет пять назад.
- А клавишника Федора Мельникова?
- Я с Федькой вместе в университет поступал. Его родителям жутко не нравилось, что он так бурно развил свою музыкальную деятельность, - задумчиво сказал Строгов.