- Конечно, - отозвалась я.
Мы вернулись в его комнату. Но Гера решил подняться наверх, в мансарду. В огромное потолочное окно заглядывали звезды. Где-то отдаленно слышались раскаты позднего салюта.
Гера лег на кровать не раздеваясь. Он вытянул ноги, закрыл глаза и затих. Я прилегла рядом, осторожно пристроившись ему под бок. Он обнял меня и вздохнул.
- Неужели ты ничего не знал? – тихо спросила я.
- Нет, ничего, - устало ответил Строгов. – Хотя это многое объясняет. Роберт никогда не любил финансовые отчеты. В детстве он занимался музыкой. У него все хорошо получалось. Не сомневаюсь, что играл он превосходно. Помнишь, его студию в доме? Я думал, просто увлечение. Но здесь все глубже и серьезнее.
- Но почему он не сказал никому, что музыка – его призвание?
- У нас разница семь лет, - нехотя проговорил Гера. – Когда он закончил музыкальную школу ему было четырнадцать, а мне семь. Я никогда не слышал, как он играет. Не сомневаюсь, что Роберт говорил с отцом. Но его способности к математике, анализу и прогнозированию не оставили ему выбора.
- Но … - начала было я, как Строгов меня оборвал.
- Лиза, мой отец не терпит возражений.
Я решила сменить тему.
- У меня перед глазами все стоит эта студия. Как он все оборудовал. Как смог все организовать, да еще, чтобы никто не догадался? Как же его никто не слышал? Там фортепьяно, синтезаторы, усилители, электронные гитары. Невероятно!
- Да, - протянул Строгов. – На то он и Роберт. Видела стены? – Гера пытался в тусклом свете зажженного бра над кроватью разглядеть мое лицо. Я кивнула. – Они обшиты специальным звукоизоляционным материалом. В моем клубе такими же панелями обшит мой кабинет, точнее Роберта. Они поглощают звук.
- Так вот почему его никто не слышал, - резюмировала я.
- Кроме того, он пользовался наушниками. Весь звук был у него в голове. Изоляция – это подстраховка.
- И все равно, - покачала головой я, - он – гений. Помещение большое, метров двадцать, напичкано музыкальной аппаратурой, оборудовано по последнему слову музыкальной техники. В голове не укладывается. И, получается, ты об этом ничего не знал.
- Не знал, - эхом повторил Строгов.
Я не знала, что еще говорить. Оказалось, что Роберт – музыкант. Но на сколько это увлечение было профессиональным или просто занимало его как хобби – трудно сказать. Но размах чувствовался не шуточный. Как истинный Строгов Роберт сделал все на совесть. Значит, скорее всего, это было не просто увлечение. Тогда должны остаться следы его творчества. А какие следы у музыки? Песни, оранжировки, мелодии. В конце концов он должен был себя как-то назвать. Себя? А почему себя? Может, группу? Я резко села на кровати.
- Лиза, осторожней, - Гера растирал онемевший локоть.
- Гера, - я почувствовала, как голос дрожит. – Гера, а если у Роберта была группа?
- Какая группа? – лениво спросил Строгов сонным голосом. – Стой, - сон слетел мгновенно. – Ты хочешь сказать, что Роберт собрал группу и писал песни или музыку.
- Именно, - радостно воскликнула я. – Значит можно поискать в интернете. Что-то должно остаться. Музыка оставляет следы.
- Как я раньше не додумался? – Строгов сел, взъерошил свои отросшие длинные волосы, а потом сорвался и ринулся вниз, в свою комнату. – Переодевайся, - услышала я его привычный бодрый голос. – Или так и будешь в атласе щеголять?
В атласе щеголять не хотелось. Я вдруг остро ощутила все неудобства своего наряда, огляделась, но никакой сменной одежды не нашла.
- Пижама в ванной, - раздался снизу голос Строгова.
Я ринулась в ванную и распахнула дверь. Комната была уютной и в ней было все, о чем только может мечтать или думать молодая девушка. Настоящий девичий будуар. Интересно, зачем он здесь? Но на этот вопрос мне некогда было сейчас отвечать. Я вдруг поняла, что освежающий душ мне был просто необходим как воздух. На вешалке, около двери, нашлась пижама. Точнее это был кокетливый спортивный костюм, свободный, не стесняющий движений из удивительно приятного тонкого трикотажа. Ткань источала тонкий запах трав, скошенной травы, лета, солнца, пронизывающего лучами воздух. Я закрыла глаза, а перед ними качались ветви черемухи, украшенные белыми гроздьями соцветий.