За дверью послышались шаги.
- Лиза, где ты? – позвал Строгов. – Я уже здесь, копуша.
Обидное прозвище заставило поторопиться. Уже через несколько минут я выскочила из волшебного будуара.
Строгов сидел на полу, на ковре, уставившись в компьютер. Лицо его было напряженным.
- Нашел что-нибудь? – я плюхнулась рядом с ним на ковер.
- Мы же искали уже. Забыла? – холодно спросил Гера.
Я вспомнила его поиски в моей квартирке, когда я заснула, обнимая журнальный столик.
- Но тогда ты не знал про его профессиональный интерес. Это была просто музыкальная любительская студия. А здесь, дома, прямо под носом у вашего отца – это уже серьезно – парировала я.
- Да, серьезно, - задумчиво повторил Строгов.
- Значит, он достаточно часто ей пользовался. Она ему была нужна под рукой, - принялась я рассуждать дальше.
- А что искать? – прервал мои рассуждения Строгов.
- Не что, а кого, - уточнила я.
- Есть только финансист Строгофф, - отрезал Гера, разворачивая ко мне компьютер. – Эта студия дает нам не больше, чем первая.
Глядя на экран, я видела массу фотографий Роберта в стильных костюмах, в спортивной одежде, в прыжке, забрасывая мяч в баскетбольную корзину, играющим в футбол, танцующим в своем клубе, дающим интервью.
- Но это говорит о том, что он не допускал, чтобы информация о нем-музыканте просочилась в интернет.
- Гениальная мысль! – саркастично заметил Строгов.
Я перелистывала фотографии. Кроме Строгова мелькали какие-то странные люди, кто в костюмах, кто в толстовках с капюшоном, в темных очках. Сколько все-таки ерунды в интернете. Даже Любина фотография попалась. Она на сцене перед микрофоном что-то поет, прикрыв глаза. На заднем плане маячат какие-то люди. Один с гитарой, чуть дальше клавишник, надвинувший капюшон на глаза, на ударных парень в темных очках тоже в капюшоне.
- Гера, смотри, - позвала я его. – Люба поет с какими-то красавцами в капюшонах.
- Лиза, да брось ты это все! – неожиданно зло воскликнул Строгов и закрыл ноутбук. – Бесполезно! Мы все там перерыли в прошлый раз. И после исчезновения Роберта работали спецы, я сам прочесал весь интернет, нанимал специалистов.
- Но ты сам говорил, что Роберт – гений! – в отчаянии возразила я. – Нельзя сдаваться!
- А может стоит его отпустить, - тихо, с нажимом на последнее слово произнес Строгов. Он вскочил и теперь стоял, сжимая руки в кулаки. Лицо его было холодным и злым. Первый раз я видела, что ему трудно владеть собой.
- Откуда такая психологическая терминология? – тоже тихо спросила я.
- Мама была у психолога, - ответил Строгов и снова сел рядом спокойный и расслабленный. Только лицо сохраняло какое-то деланно-безучастное выражение.
- У Самойловой? – уточнила я.
- Да, у нее, - кивнул Строгов. – Лиза, давай спать.
Он повернулся ко мне. Его глаза были очень спокойные. Еще я почувствовала его усталость. Надежда сменялась очередным поражением. Он не сдался, нет. Просто с каждым разом надеяться было все трудней.
- Хорошо, - согласилась я, отодвигая от себя ноутбук. – Тогда буду донимать тебя рассуждениями на тему конференции.
- Вот ужас-то, - пробормотал Строгов, придвигаясь ко мне вплотную. – Это что-то про человеческое бытие?
Я хотела процетировать тему, но ничего не вышло. Близость Строгова сковала мои мысли. Меня уже не интересовала ни конференция, ни Роберт. Был только он. Была моя любовь к нему, которая заслоняла все. Она разрасталась во мне огромной волной, смешивая все оттенки чувств, преобразуя воду в огонь, кипящий в сердце, отнимающий разум и саму жизнь, потому что без него она мне была, вроде как, и не нужна.
Часть третья
Глава 30
Когда кажется, что жизнь без любимого человека – не жизнь, то стоит задуматься – а что же такое жизнь. Кажется, что жизнь – это любовь. Но истина в том, что любовь к человеку – это только часть жизни.
Так я думала, сидя после последнего клиента в своем кабинете. Гера мне доклад для конференции не приготовит. «Нравственное измерение человеческого бытия». В голову решительно ничего не приходило. Мысли все улетучивались, не оформляясь в более или менее устойчивую форму. Были наметки, какие-то зацепки, обрывки воспоминаний, разговоров, слова клиентов. Мысли сменились образами. Передо мной всплыли лица родителей, брата, Каори, Любы, Николы. Но все заслонил образ Геры. Любовь … Я вдруг очень ясно ощутила ее. Нет, не только к Строгову. Но ко всем, кого я знаю, кто мне дорог, кто раздражает и отталкивает, кто притягивает и зовет, учит и наставляет. Дыхание сбилось и к горлу подкатил комок. Слезы … Почему? Я улыбалась, а по щекам стекали соленые струйки. Это был какой-то удивительный миг. За окном был пасмурный январь, по карнизам стучала капель оттепели, а во мне светило солнце, яркое весеннее солнце, солнце моей Любви. Чем можно измерить человеческую жизнь, его бытие? Только любовью. Она как зеркало, в которое смотришься. Что ты видишь? Просто отражение? Себя? Или свою любовь?