- Да, незадолго до отъезда, - подхватил Роберт, - я передал информацию Гере.
- Там были кое-какие наработки, но ничего конкретного. Я начал копать, и мне улыбнулась удача.
С этими словами Строгов извлек из кармана пиджака бумажник, а из нее несколько сложенных листков, которые он передал Каори и Урманову.
- Я думал, что может, в неофициальной обстановке, среди друзей я и смогу рассказать тебе о том, что мы родственники. Твой отец, Каори, брат моего отца.
- Так вот зачем мы приехали в Россию, - разглядывая бумаги, протянула Каори. – Он все говорил, что ему нужно найти одного человека.
- Это копии, а настоящие свидетельства лежат у меня в номере, - сказал Строгов. – Я уладил все дела с наследством. Так что теперь ты – богатая невеста.
- Ну, здравствуй, сестренка! – воскликнул Роберт. Он встал, подошел к Каори и обнял ее.
- Привет, - пролепетала Каори, смущенно улыбаясь. – А давно ты узнал? – спросила она.
- Твои родители ехали на встречу со мной, - печально сказал Строгов, - когда случилась та ужасная авария.
Каори вздрогнула.
- Значит, теперь есть шанс оформить опеку над Такаши? – она с надеждой взглянула на Николу.
- Так у нас еще и брат? – спросил Роберт. Каори кивнула.
- Как удачно, что в той жуткой больнице оказался Глеб Штейн и направил меня к Самойловой, - радостно заметила Каори.
- Вот и псевдоним Глеб Штейн пригодился, - рассудительно произнес Роберт, вернувшийся на свое место.
- В смысле псевдоним? – спросила я, заметив, что Строгов сделал едва заметное движение в сторону брата, но тот был занят вскрытием бутылки шампанского и не увидел намека Геры.
- Герыч взял этот псевдоним, когда открыл психологическую консультацию, - ответил Роберт, наконец откупоривший бутылку.
Не знаю, что взорвалось – моя голова или с таким звуком вырвалась пробка из бутылки.
- Что? – тупо спросила я.
- Вот, черт, Роберт! – тихо обронил Строгов.
- Подожди, - Роберт смотрел на брата, - Лиза не знала?
- Не знала, что? – снова спросила я, ощущая, как мертвеет во мне сама душа.
- Лиза, - начал Строгов и замолчал.
Я повернулась к нему. В его глазах не было испуга. Лицо снова сковала холодная маска. Льдистый блеск застыл во взгляде. Отстраненность, дистанция. Строгов закрылся. Он вдруг стал чужой и холодный.
- Значит, все не случайно? – тихо спросила я.
- Нет, - твердо ответил Гера, не опуская глаз.
- Ты и есть Глеб Штейн?
- Да, - он кивнул, но взгляда не отвел.
- Ты сам тоже психолог? – спросила я, уже зная ответ.
- Да, - казалось, его самообладание дало трещину, но только показалось на миг, на краткий миг мне показалось, что он сейчас извинится, улыбнется, обратит все в шутку. А мне что делать? Я ощущала весь ужас своего положения.
- Зачем такие сложности? – задала я еще один вопрос.
- Из-за отца, Лиза, - вмешался Роберт. – Ты же видишь, я вынужден был уехать, а Гера также как я вынужден был вести двойную жизнь.
- Ну, да, - глухо откликнулась я, не узнав свой голос.
- Лиза, прости, - Роберт сделал движение встать, но так и не встал. – Я не знал, что он тебе не рассказал.
- А почему не рассказал? – задала я вопрос Строгову.
- Как всегда не успел, - сказал тот просто. В голосе угадывалось сожаление. Он печально улыбнулся.
- Вся эта игра с Самойловой, с клиентами, с конференцией… Откуда ты меня знаешь? – вскинулась я. Во мне закипала злость. Я ощутила во рту вкус предательства.
- Мы виделись еще в институте, - отстраненно сказал Строгов.
- Господи, в институте! – я схватилась за голову. – Я тебя совершенно не помню.
- Я старался не привлекать к себе внимание. И вообще я в универе учился, а не в Герцена.
- Вот и оставался бы там! – гневно припечатала я.
Что можно сказать на все это? Я ощущала пустоту внутри, которая заполняла каждую клеточку во мне, всю меня. Она расползалась, неся с собой безразличие и недоверие, разочарование, боль и конец.
- Значит, там в коридоре … - я смотрела на Строгова, в глазах закипали слезы.