— В революцию любителя природы, само собой, пожгли, пограбили, а для верности еще и в ЧК сдали, где он благополучно сгинул. Усадьба снова запустела. А году этак в 24-ом весь Барский лес обнесли колючкой, понаставили постов, и ходить туда строго-настрого запретили. Наши пейзане по привычке пробовали соваться — дровишек наворовать, детишки за грибами-ягодами, да быстро отучились. Ни один, кто за колючку перелез, обратно не вернулся.
— Как это?
— А так. Сгинули бесследно. Одного паренька отец с матерью слишком настырно искать стали. В райотдел милиции пошли, к прокурору в город поехали… С того дня никто их не видел. Вот какой это Заповедник. Автомобили по дороге в лес гоняют, мотоциклеты туда-обратно носятся. А к кому или от кого — неизвестно.
— Что ж там секретного, в лесу?
Помещик затянулся самодельным табаком, вежливо помахал рукой, отгоняя едкий дым от лица дамы.
— Вам, господа, виднее. Очевидно, неспроста вас сюда прислали… Впрочем, не лезу и не интересуюсь. — Он замялся в нерешительности, но все-таки спросил. — Скажите, а правда, что председателя «Русского общевоинского союза»[108] генерала Кутепова чекисты в Париже похитили среди бела дня?[109]
— Правда, — сказала Зоя.
— Вот видите. Они и в Париже творят, что пожелают, а вы пожаловали прямо к черту в зубы. Уезжали бы подобру-поздорову. Поверьте немолодому человеку, который, в отличие от вас, прожил все эти годы на родине. Не нужны вы тут никому. Никого не спасете и не образумите, только сами погибнете. Пока мои колхознички сами умишка и культуры не наберутся, большевики им будут милей нас с вами. Лет через сто приезжайте. А лучше через двести.
Он горько засмеялся.
— Нет, нам нужно в лес, — поднялся Гальтон, посматривая вверх — скоро ли стемнеет.
— Ну, дело ваше. Я вас не видел, вы меня тоже.
Через поле шла на удивление хорошая дорога — не грунтовая, асфальтовая. Она упиралась в блокпост и шлагбаум, а потом уходила прямо в чащу. За все время по шоссе проехал один крытый грузовик: скрылся в лесу, через сорок минут проследовал в обратном направлении.
— Ну, около поста нам делать нечего, — объявил Айзенкопф. — Отойдем на километр в сторону.
Как только оформилась ясная задача: проникнуть на территорию Заповедника, немец сразу взял инициативу в свои руки — наверное, хотел продемонстрировать полезность после не вполне удачного участия в штурме бункера. Доктор с княжной и не думали оспаривать у биохимика первенство. Курт здесь был в своей стихии.
— Проволока трехрядная, — сообщил немец, глядя в ночной бинокль. — Высотой метра полтора. Похоже, оснащена механическими датчиками тревоги. На прикосновение такие не реагируют, только на попытку нарушить целостность. Подберемся ближе…
Пользуясь темнотой, они залегли у самой опушки. От первого ряда проволоки их отделяла только распаханная полоса.
— Как же быть? — озадаченно спросил Норд. — Наступишь — останутся следы. Первый же обход нас раскроет…
— Накаркал! — толкнула его Зоя.
Из-за кустов показались трое военных с овчаркой на поводке. Пес замер на месте, навострил острые уши, залился лаем. Учуял!
Бежать было бессмысленно. Заметят — откроют огонь.
— У меня в «конструкторе» есть оружие… Не успею достать, — шепнул Айзенкопф. — Что делать?
Зоя нервно схватила Гальтона за локоть:
— Я с детства боюсь овчарок!
Один караульный взял карабин на изготовку, второй светил во все стороны фонарем. Третий нагнулся к собаке.
— Ты чего, Мурат? Чужой?
Он спустил пса с поводка, и тот кинулся прямо на затаившуюся троицу.
— Сделай что-нибудь, Гальтон! — ахнула княжна.
А он и так уже делал. Вынул из саквояжа оставшиеся бутерброды с чесночной колбасой и швырнул навстречу собаке.
Овчарка цапнула зубами сверток прямо на лету и урча сожрала вместе с бумагой. Чихнула. Замотала башкой. Фыркнула.
— Мурат, ты чего нашел? — подбежал к псине часовой. — Бумажка какая-то. Фу! Выплюнь!
Овчарка опустила голову, виновато поджала хвост. От зарослей, где залегла группа, ее отделяло не более десяти метров, но духовитый ливер отбил у Мурата способность воспринимать какие-либо запахи. А может, это была собачья благодарность.
Так или иначе, но пес перестал лаять и затрусил прочь, уводя караул за собой.
— Пронесло. — Норд вытер со лба испарину. — Однако проблема остается. Как преодолеть распаханную полосу и тройной ряд проволоки?
Курт брякнул замками чемодана.
— Вот вы обзывали мой универсальный конструктор всякими словами, а у меня там есть одна полезная вещица.
Он достал металлическую планку, надавил на нее рукой. Планка приподнялась и упруго качнулась.
— Это пружинная ступенька. Она позволяет совершать прыжки высотой до двух метров и протяженностью до двенадцати. Принцип прост: разбегаетесь, отталкиваетесь от ступеньки ногой и взлетаете. Я покажу, как это делается, прыгну первым. С грузом, жалко, не получится. Возьму только самое необходимое…
Из чемодана он вынул рюкзак и принялся набивать его всякой всячиной.
— Эх, больше не влезает. Жалко…
Спрятал конструктор в заросшую травой яму.
— Посветите-ка на ступеньку, чтоб я не промахнулся.
Айзенкопф отошел назад, с топотом разогнался и одним махом перелетел через полосу и колючую проволоку, с шумом обрушившись на кусты.
— …Всё нормально! — донесся приглушенный крик. — Только немножко оцарапался и штанину порвал.
— Не бойся, милая. Я тебя поймаю, — пообещал Гальтон.
Свой саквояж он тоже оставил в яме — не до багажа.
Примерился, чтоб не вмазаться в дерево.
Раз-два-три-четыре — прыжок!
Словно в сказочных семимильных сапогах взмыл вверх и очень удачно приземлился на мягкий мох.
— Зоя, давай сюда же!
Княжна свалилась на него с темного неба подобно упавшей звезде. И удар по силе получился примерно таким же — будто метеорит врезался в Землю. Тело Зои было легким и упругим, но устоять на ногах было невозможно. Гальтон рухнул на спину, Зоя оказалась сверху.
«Русский общевоинский союз» (РОВС) — белоэмигрантская военная организация, созданная генералом Врангелем в 1924 г. В первые годы советской власти пыталась вести диверсионную борьбу против СССР, однако без особого успеха, поскольку находилась под неотступным наблюдением агентуры ОГПУ.
Кутепов, Александр Павлович (1882–1930), генерал от инфантерии, глава РОВС. Агенты ОГПУ похитили его в Париже на улице, среди бела дня, и насильно усадили в автомобиль. По одной версии, генерал умер от инфаркта; по другой — оказал сопротивление и был убит.
