У Яськи каждый раз, когда я протягивал что-то, возникала небольшая тактическая пауза, и она на миг замирала. Потом брала и благодарила, в последнее время – просто кивком и легкой улыбкой.
Пару раз предлагал Кузе. Та не брала, а принимала – величаво и сдержанно, словно с давнего данника, но глаза при этом запахивались стрелками-ресницами, и прочесть в них что-либо было невозможно.
Мелкая взяла не задумываясь.
Я хмыкнул про себя и на всякий случай уточнил:
– Не заболела после вчерашнего?
– Нет, – блеснула она слабой улыбкой и покачала головой. Содрала обертку и разломала батончик пополам. – На, держи, – протянула мне.
Я на миг остолбенел. Слова отказа, к счастью, застряли в горле. Молча протянул руку, принимая. Сбоку раздался узнаваемый растянутый щелчок.
– Sorry, it was so cute[7], – с чувством сказала огненно-рыжая женщина и перетянула рычажком пленку.
Нет, такую бы я, пожалуй, не забыл. Добрая фея генетика щедро закидала ее лицо мелкими неяркими конопушками – больше всего досталось носу, где они действовали в уверенном большинстве, но и лоб, и скулы, и подбородок – никто не ушел обиженным. Веснушки поглядывали с ушей, сбегали по шее… Дальше все было прикрыто строгой белой блузкой, но почему-то под тканью мне явственно представились голые, обсыпанные пятнышками плечи.
Нет, точно не забыл бы. А значит, что-то изменилось и здесь.
Мысленно пожал плечами: «Ну уж жизнь ленинградского КГБ точно пошла не так – нескучную жизнь я им обеспечил надолго».
История начинает течь иначе, пока в мелочах: вот и практикантов из США, о которых нас предупреждали утром на классном собрании, забросило в другую школу. В прошлый раз их у нас не было – теперь я уверен.
– You are welcome[8], – улыбнулся я и еще раз с любопытством осмотрел американку.
Рыжие брови, рыжие ресницы… Даже потертая фенечка, выглядывающая из-под наглаженной манжеты, и та оранжево-желтых цветов. В буквальном смысле слова колоритная женщина.
– Хотите попробовать? – протянул ей гематогенку и пояснил: – It’s a soviet specialty for children[9].
Колебалась она недолго.
– Спасибо. – Неуверенно покрутила в руках отломанные дольки, недоверчиво к ним принюхалась.
Из-за угла стремительно вылетела хрупкая миниатюрная брюнетка средних лет, которую нам сегодня представили как нового завуча по внеклассной работе. Да-да, знаем мы таких «завучей» с цепким, все запоминающим взглядом, заботливо пасущих приехавших в СССР иностранцев… К счастью, конкретно этот «пастух» – не про мою душу.
Оценив диспозицию, женщина одобрительно улыбнулась.
– А я вас потеряла… – пояснила американке, пристроившись у ее плеча.
– Это же не шоколад? – Акцент у приезжей был не столько в произношении слов, сколько в интонациях.
Хотел было пошутить, что это молоко коров напополам с их же кровью, но сдержался: она мне ничего плохого не сделала. Да и Мелкая свою половину уже почти прикончила…
– Сгущенное молоко, мед, витамин С и содержащие железо белки, – перечислил я и слегка подмигнул левым глазом. – Партия заботится о наших растущих детских организмах.
– А хорошо, – оценила та, жуя. – Правда.
– Конечно, хорошо, – горячо поддержал я. – Вот если бы не заботилась, было бы плохо.
Брюнетка взглянула на меня с легким осуждением, американка усмехнулась.
– Мэри, – протянула руку.
– Андрей Соколов, – слегка пожал я прохладную твердую ладошку.
– Девятый класс, – с укоризной в голосе проинформировала «завуч» и уволокла женщину-костер за собой.
Я повернулся к Мелкой.
– У вас сегодня шесть уроков, – сказала она, и это был не вопрос.
– Ага, – подтвердил я. – А потом еще часа на полтора в актовом зале. Горком комсомола объявил конкурс агитбригад – мы участвуем. Вы и десятые будете готовиться к экзаменам, а мы – петь и танцевать.
Мелкая понимающе покивала, и я, пару мгновений поколебавшись, негромко предложил:
– Давай я ключ дам – иди ко мне домой. Пересидеть…
– Нет, – ответила она без малейшей паузы. – Я буду с мамой.
– Что-нибудь… – Я наклонился ближе. – Что-нибудь надо? Я могу достать, помочь…