– С другой стороны, что у нас там было написано в заключении? – Андропов раскрыл папку и прочел: – «Мужчина в возрасте от тридцати пяти до пятидесяти лет, с высшим образованием, вероятно, с навыками научной или руководящей работы, с опытом составления письменных докладов и устных выступлений». Что легче сделать: натаскать к восемнадцати, предположим, годам, на оперативника или иметь в этом возрасте заметный опыт письменных докладов и выступлений? По-моему, первое, это очевидно. Значит, есть еще кто-то, кто натаскивал. И еще почерк женский. Боря, – проникновенно сказал председатель КГБ, навалившись грудью на столешницу, – может, это группа? Как минимум видно двух-трех участников. Мужчина постарше – мозговой центр, возможно, с опытом оперативной работы, молодой парень – связной, и, быть может, женщина, что переписывает письма?
– Да думал я, думал на эту тему… Минцев вон тоже уверен в наличии группы. Считает, что как минимум двое. Может быть, даже отец и сын. Причем отец – а кто еще? – учил сына оперативному мастерству. Это даже за один год в одиночку не натаскать. Теперь мы составляем списки тех, кто может в Ленинграде обладать такими умениями. Еще запустили операцию с мечеными чернилами. Ждем следующих писем. Наблюдение за почтовыми ящиками в Ленинграде пока держим, хотя…
– А, снимай, – махнул рукой Андропов. – Снимай. Во-первых, пустое это сейчас, раз наблюдение замечено. Да и… Не враг это. Не враг. Искать будем, но работать мягко. Не спугнуть – вот что сейчас главное.
Иванов с сочувствием покосился на шефа:
– С Чазовым уже обсуждали?
Андропов хищно ухмыльнулся:
– Обсуждал. Он сейчас, после того как замена таблеток у Ильича дала выраженный эффект, как шелковый. Аж стелется… Чует свою вину. На все согласный, все обещает.
– Эх, – выдохнул зло Иванов. – Полы паркетные, врачи анкетные…
– Я не только с Чазовым обсуждал. Академику Тарееву показал под видом пока засекреченных японских разработок. Ухватился, не вырвать было. Нефропротекторы и эссенциальные кетокислоты обещает за квартал синтезировать. Ну еще годика два на клинические проверки. Думаю, продержусь я, Борь… Надо продержаться, уж больно интересно стало жить.
– М-дя… – крякнул Иванов и перевел разговор на другую тему: – Педофилов вестминстерских в работу, да?
Андропов потемнел ликом, словно грозовая туча, готовая вот-вот пролиться ливнем:
– Ур-р-роды… Вот уроды же, Борь, ну откуда такие берутся?! Какое дерьмо в том Лондоне политику делает, а? Министры и ведущие депутаты парламента насилуют детей по детским домам. Демократы, мать их, борцы за права человека… – Выплеснув чувства, Андропов тяжело перевел дыхание и взял себя в руки: – Да, вперед. Работай. Для того нам «Сенатор» их и подкинул, чтобы мы их подмяли. Начни с этого зама из МИ-6. Да и остальных… Можно жестко.
– Хорошо, – согласился Иванов. – С превеликим удовольствием. А по третьей теме письма что-нибудь делать будешь?
Шеф помолчал, потом принял позу «задумчивого Каа», вложив не мелкий нос в ладони, и раздраженно фыркнул:
– Я с Арбатовым поговорил. Он, как лиса, осторожный, когда не надо… Но, в общем, подтвердил в итоге основной тезис «Сенатора». Действительно, в США система принятия политических решений работает иначе, а мы при проведении переговоров это не учитываем. Политическая система у них сильно децентрализована и зависит от… мм… скажем так, общественного мнения. А общественное мнение формируется достаточно широким политическим классом, в который входят не только сами политики, но и, к примеру, пресса, радио, телевидение. Сформированное негативное мнение об СССР в этом политикуме является якорем, который удерживает любую администрацию США от шагов навстречу нам. Причем речь идет не только об этих ужаленных ветеранах «ханойского «Хилтона»[5] – там тысячи, десятки тысяч людей трутся вокруг политики, формируя ее.
Иванов озадаченно почесал за ухом:
– И что из этого следует?
– Понимаешь, в ходе переговоров мы всегда работаем только с узким кругом политиков США верхнего уровня и приближенных к ним экспертов. Из сказанного «Сенатором» следует, что если мы хотим добиться устойчивости политики разрядки, то обязательно нужно идти на уровень-два ниже, запускать в эти околополитические круги процессы, способные конкурировать с традиционным негативным отношением к СССР. Нужно создавать постоянно действующие каналы общения с этими кругами, причем для участников с американской стороны это должно давать перспективу личной, но далеко не всегда финансовой выгоды – в виде карьерных перспектив, статуса и так далее. Например, устраивать им у нас семинары где-нибудь на Валдае с участием членов Политбюро, давать возможность общаться с людьми из ЦК КПСС, из Генштаба в неформальной обстановке.
5
«Ханойский «Хилтон» – так американские военнопленные в шутку называли свою тюрьму в Ханое.