- Итак, - я обернулся к Кузе и объявил: - Наказание. Но для начала: ты признаешь мое право тебя наказать?
В карих ее глазах запрыгали жизнерадостные чертики. Потом она скромно опустила ресницы, сложила руки на переднике и спросила жалобно подрагивающим голоском:
- Будешь дрючить?
- Наташа, - сказал я задушевно, - могу и не дрючить. Просто расходимся - и все.
Она сразу посерьезнела.
- Нет, Соколов, - Кузя задумчиво покачала головой, а потом с вызовом уставилась мне прямо в зрачки, - так не пойдет. Я же обещала, что ты у меня взрыднешь. Так что дрючь.
- Хорошо, - я помолчал для вескости, а потом огласил следующий заготовленный вопрос: - Что наказание должно быть серьезным, согласна?
- Согласна, - она посмотрела на меня с интересом и вдруг звонко захохотала, - что, неужели действительно дрючить собрался?
- Тьфу ты! - воскликнул я в сердцах, - да далось тебе это "дрюченье"!
- Далось, - Кузя зловредно сощурилась куда-то вдаль, - я ей это еще припомню...
- Эй-эй! - я, помня о недавнем, сразу не на шутку встревожился, - только без членовредительств! Помнишь, ты мне обещала?
- Я, Соколов, все, что обещаю - помню, - отрезала она, - ты, главное, свое не забудь.
- Я важное не забываю, - быстро парировал я.
- А я - важное? - тут же выстрелила она вопросом.
На такое сразу отвечать было нельзя. Несколько секунд я честно заглядывал в себя, все более и более удивляясь найденному там. Когда застывшая на губах у Наташи улыбка стала совсем уже напряженной, я остановился на педагогически выверенном ответе:
- Пока - не на самом верху списка, - и примиряюще развел руками.
Кузя задумчиво заправила за ухо свалившуюся на глаза прядь, потом кивнула:
- Нормально, - и решительно повторила, словно убеждая саму себя: - Для начала - нормально.
Я поторопился вернуть разговор в задуманное русло:
- Хорошо... Ты сейчас работаешь?
Она пару раз недоуменно моргнула.
- Нет... Пока нет - летом пойду. Если... - тут она ощутимо замялась, и щеки ее начало заливать алым, - если опять что-то интересного не подвернется...
Я уткнулся взглядом в пол. Сначала стало очень стыдно, потом волной пришла злость - злость на себя прежнего. Да и мне-теперешнему тоже досталось.
- Что? - Наташа вдруг обнаружилась на полшага ближе, - не то сказала? Забудь.
- Нет, - я с печалью качнул головой, - нет, все нормально. Это у меня проблема, - я легонько постучал парой согнутых пальцев по виску. Помялся, ища формулировку, потом посмотрел ей в лицо и отчеканил: - Обещаю подумать.
- Спасибо... - пробормотала она куда-то в сторону, а потом криво усмехнулась и как-то неуверенно взмахнула руками вбок, словно собиралась было взлететь и вдруг передумала, - ну, Дюш, давай, вот теперь - дрючь.
- Кузя, - сказал я проникновенно, - если я ненароком тебя задену, например, как Тыблоко в этот раз, ты только дай знать: мне извиниться не сложно. Не надо доводить до женской мсти.
- Страшно? - выдохнула она набранный воздух и польщенно заулыбалась.
- Да не то слово: аж жуть... - чистосердечно признался я и перешел на деловой тон: - Ладно, шутки в сторону: ближайший месяц сразу после школы будешь по часу заниматься физкультурой. Мелкая уже бегает со мной, комплекс упражнений я ей тоже начал ставить - присовокупим и тебя. Сегодня и начнем, благо физра была, и форма с нами.
Глаза у Кузи округлились, взгляд заметался по моему лицу в надежде на розыгрыш.
- Ты не шутишь... - заключила она потом упавшим голосом. - Соколов! Да как тебе в голову-то такое могло прийти?!
- Ты с нами не бегала.
- Дура я, что ли? - бурно возмутилась она. - Из теплого спальника да на мороз?
- Ну, вот... Глядишь, и полюбишь это дело, да так, что за уши будет не оторвать.
Кузя помолчала, потом заметила с каким-то даже уважением:
- А ты еще опасней, чем я думала...
- О, - я преувеличенно радостно потер ладонями, - так ты обо мне думала?!
- Да, - величественно кивнула Наташа, - когда насекомых на биологии проходили. Слушай, Соколов, - схватила она меня за локоть, - будь человеком: я ненавижу быть потной! А мне потом полчаса на автобусе домой трястись!
- Примешь душ у меня, делов-то, - пожал я плечами, - Мелкая всегда так делает.
Кузя замерла, словно оценивая мое предложение с некой новой перспективы. Потом вдруг вновь изобразила паиньку и напевно согласилась:
- Хорошо, Дюш. Тогда я согласна.
Я взглянул на нее с подозрением: продумывая этот разговор, я ожидал больше и сопротивления, и обид. К тому же вот сейчас, под конец, мне и вовсе на миг показалось, что Наташа давится улыбкой.
"Почудилось", - решил я.
- Форму можешь у меня оставлять, - предложил, решив подсластить пилюлю, - буду на физру тебе приносить. Я Мелкой так же ношу.