К приходу отца и сотрудника, успела приготовить пюре и нарезать овощной салатик, заправленный ароматным подсолнечным маслом. Юлиана, не дождавшись обеда, что плавно перетекал уже в ужин, заснула наверху, в Анькиной спальне.
Выбежала в коридор, чтобы открыть дверь, и ложка, которой перемешивала салат, выпала из рук. Я ожидала увидеть кого угодно, только не его. Накрыло чувство дежавю. Хорошо, что хоть в этот раз не врезалась в него.
— Алина! — отец усиленно сдерживал слёзы, крепко обнимая меня и поглаживая по голове, словно маленькую девочку. — Как хорошо, что ты жива!
Я тоже обнимала папу, ведь за эти дни могла больше никогда не сделать этого.
— Доброго дня, Алина, — сказал Кирилл Александрович, подняв ложку.
— З-здравствуйте, — промямлила я, отводя взгляд, забрав предмет кухонной утвари.
— С тобой все в порядке? — взволновался отец. — Кирилл Александрович, может, не будем сегодня допрашивать её?
— Это пусть сама Алина решает, — синие глаза пронзительно посмотрели на меня. — И да, я уже говорил, обращайтесь ко мне просто по имени, без отчества, — улыбнулся моему отцу, который согласно кивнул в ответ.
— Со мной всё в порядке. Расскажу всё, как есть, — жестом руки приглашаю гостей пройти в квартиру. — Кушать будете?
— Ты пропала на трое суток! Сегодня четвертые пошли, а ведешь себя так, словно ничего не произошло, — изумлялся отец.
Я лишь виновато улыбнулась.
— Сначала займёмся делом, — подытожил следователь.
Делом, значит делом. Пожимаю плечами, мол, хозяин барин, и провожаю мужчин в большой зал, предварительно забежав на кухню и бросив несчастную ложку в раковину. Очень неловко себя чувствую, ведь хозяйничаю в чужом доме, но пока другого выбора нет. Побыстрей бы сестра вернулась.
Мы с отцом уселись на белый диван, а Орлов, то есть Орвэль, в кресле слева от меня, и, положив протоколы поверх жесткой папки, вооружился авторучкой. Его деловитая улыбка дала понять, что он готов выслушать меня.
Я рассказывала ту же байку, что и маме. Во-первых, отец не должен знать о межпланетных приключениях, даже если Кирилл Александрович подтвердит всю абсурдность правды, а во-вторых, нет никакого желания рассказывать все следователю, который является стражем не только наших законов, но и Эртха. На удивление он все мои слова записывал, не перебивал, иногда задавал несколько вопросов про время и точное место. А я лишь думала о том, когда вернётся Аня! Иначе я тут со стыда сгорю от наглого вранья, хотя вида не подавала.
Закончив рассказ со счастливым концом, следователь дописывал что-то в конце. И как же я радостно вскочила с дивана, когда услышала щелчок входной двери. Быстрые шаги и в дверях оказалась запыхавшаяся и слегка растрёпанная Анька, которая очень восторженно и весело кинулась обнимать моего отца.
— А что это у вас тут происходит? — улыбаясь, спросила она.
Я пыталась ей подмигнуть, но она не замечала. Хотелось предварительно выйти и рассказать легенду.
— Выясняю обстоятельства внезапного исчезновения Вашей двоюродной сестры Алины Орловой, — строго ответил следователь, испытующе взглянув на вошедшую девушку.
— А-а-а, — задумчиво протянула та. — И как?
— Позволите ли Вы, Вадим Александрович, уточнить некоторые обстоятельства наедине с Алиной? — обратился он к отцу, что прижимал племянницу, как дочь.
— Да, конечно, — согласился он.
— А я тем временем всем чаю сделаю! — засмеялась Аня. — Таких плюшек купила, пальчики оближите.
Сестра с отцом удалялись из зала, а я недовольно буркнула на слова Орлова:
— Я совершеннолетняя. Зачем было просить папу.
— Потому что он, как родитель, очень переживал за тебя, и не хочет теперь оставлять одну, — поступил наставительный ответ.
Даже смотреть в его сторону отказалась, в протесте сложив руки на груди.
— Что произошло? — деловитый тон.
— Вы о чём? — не понимаю.
— Али-ина, — снисходительно протягивает моё имя, в ответ моё тело странно отреагировало, покрываясь мурашками от головы до пят. — Для закрытия дела такая история вполне сойдёт, однако, лично я хочу знать всю правду.
Молчу. Мне вообще всё ещё стыдно за прошлый поступок.
— Ты можешь и дальше продолжать молчать, — отложил документы. — Учитывая, что это дом моих друзей, то я вполне могу позволить себе остаться здесь на ночь, — лёгкая улыбка. — И под утро я все равно узнаю правду, — в синих глазах появился некий блеск, похожий на озорные огоньки. — Только от этого ты устанешь, будешь не выспавшаяся и окончательно обессиленная.
— Вообще-то мой отец останется на ночь здесь! — пораженная его словами выпалила я.
— Он не помешает, — улыбка стала шире и загадочней.
— Я не пущу Вас в свою спальню! — шиплю, чтобы наш разговор не услышали за закрытыми дверями. — Да как Вы смеете такое говорить!?
— Какое? — еле сдерживает смех. — Я имел в виду наш разговор исключительно в таких же условиях, как и сейчас, с одним условием, что не стану отпускать для еды и сна. А о чём подумала ты? — издевается.
Зло смотрю на него, кусая нижнюю губу. Щеки и уши запылали от стыда и смущения. От досады топнуть ногой захотелось, как маленькому ребёнку, что он меня ещё и пошлой считает.
— Я всё уже рассказала! — процедила сквозь зубы.
— Заблудилась в парке?
— Да!
— Где постоянно пребывают люди: собачники, велосипедисты, пенсионеры, парочки?
— Да-да!
— В котором из-за отсутствия большой растительности в апреле месяце территория проглядывается до домов по другой стороне?
— Именно!
— А выбралась благодаря мху и путеводной звезде?
— Прям в точку!
— Алина, — рассмеялся он искренне, — да ты человек с редким качеством заблудиться в трёх соснах.
— Очень тонко подмечено! — на самом деле это так.
Кристер смеялся, весело так, что я сама невольно улыбнулась, расслабившись. В последнее время я удостаивалась только издевательским насмешкам да злому смеху. А он хоть и закатывался в голос, но я чувствовала, что смеётся над абсурдной выдуманной историей, а не надо мной. Затем агент резко прекратил веселиться, его глаза цвета глубокого синего моря решительно устремились на меня, и очень строго произнес:
— В любом случае расскажешь мне всё, даже если ты этого не хочешь.
Мужчина настолько быстро оказался рядом со мной, что я вмиг потеряла дар речи, только испуганно взглянув на него снизу-вверх. Его запах, его дыхание, его тепло, которое ощутила следом, стали сводить меня с ума. Сердце бешено заколотилось, руки и ноги похолодели, а голос так и вовсе стал сипловат.
— Ч-что Вы хотите с-сделать?
— Распишись. Это твои показания, — всунул мне ручку и стал указывать, где ставить подписи. — Извини, если напугал, — коснулся моих рук. — Ладони у тебя похолодели. Посчитал, что будет неудобно передавать документы в твои трясущиеся руки, вот и пересел. Больше такую ошибку не совершу, — последнее предложение было озвучено, словно он разочаровался в чем-то.
Ставя свои подписи, я начала рассказывать ему всё с самого моего появления на планете Орб. Про малумнов, про плененных сестёр, про мою операцию по спасению тёмного мага Аасэна, про Белиэрхана тоже, даже описала ритуал по становлению истинной жрицей, а вот сражение получилось маленьким сухим рассказиком, типа «поругались, подрались, победили». В конце же совсем тихим голосом добавила о погибшей Милане.
Дверь с размахом открылась, и вошла Аня с приветливой улыбкой и заявила:
— Пора ужинать! Когда вы закончите?
— Мы уже закончили, — дружественная улыбка в ответ, и, собрав все документы обратно в папку, встал с дивана.
Я не торопилась этого делать, поскольку всё ещё нервничала, а когда нервничаю, то начинаю спотыкаться на ровном месте. Соответственно, позориться не захотела.
— Крис, — тихо произнесла она имя, — поужинаешь с нами?
— Нет, спасибо, Анна.
— Я очень вкусный ужин приготовила, — настаивала она.
— Ань, зачем? — вмешалась, встав с дивана. — Я ведь там приготовила пюре и салат.