Слегка волнуясь, но внутренне уверенный, что ожидания его непременно оправдаются, веронец вскрыл присланный Сабацией пакет. И почти с первого же взгляда убедился, что появление наркотиков в Павии, Пьяченце, Парме, Модене, Болонье, Ферраре, Мантуе и Кремоне в точности совпадало с выступлениями в этих городах семейного ансамбля Гольфолина.
***
С перебинтованной головой Тарчинини снова возвращался на вьяле делла Мура. Он попросил высадить его у ворот Сан-Джакомо и не спеша поднялся до дома, вызывая жалостливое любопытство прохожих. Но Ромео даже не обращал на это никакого внимания. Для него дело было уже почти закончено. Оставалось только выяснить, почему они убили Софью и почему предпочли избавиться от Баколи. Романтическое воображение упорно подсказывало ему трогательную версию: Софья с Баколи полюбили друг друга и, решив начать новую жизнь, вступили в борьбу с бандой. Однако после расправы над парнем она испугалась, притихла, и не приди ей в голову тогда угрожать им в присутствии веронца, все бы, может, так и обошлось, а она была бы до сих пор жива. Полицейскому никак не терпелось поскорей с глазу на глаз поговорить с Терезой, которую теперь он ненавидел больше всех остальных, ибо прежде питал к ней чересчур нежные чувства.
Уже открывая дверь, Тарчинини вдруг остановился как вкопанный. Со второго этажа доносилось монотонное заунывное бормотание, там читали литанию. Подонки!.. Молиться за ту, кого сами же и отправили на тот свет... В нем стала подниматься какая-то бешеная злоба. Появилось непреодолимое желание взбежать по лестнице, настежь распахнуть дверь в комнату покойной и там, у ее тела, прямо сказать этим жестоким ханжам все, что он о них думает.
— Боже мой!.. Это ты, Серафино?
Только этой полоумной ему и не хватало! Крепко сцепив руки, с выражением ужаса на бледном иссохшем лице, донна Клелия не могла оторвать глаз от того, кто был властителем ее грез.
— Они опять хотели тебя убить?
— Во всяком случае, очень похоже на то...
Зарыдав, она упала ему на грудь.
— О мой Серафино, неужели они никогда не оставят нас в покое?
— Оставят... — мягко отстранился он. — И очень скоро, это я вам обещаю.
— И мы с тобой уедем в Мантую?
— Конечно, а как же иначе!
Отвечая, Тарчинини вдруг подумал, что станет с бедной Клелией, когда все остальное семейство угодит наконец в тюрьму?
Но у полицейских обычно нет времени философствовать над моральными последствиями преступных деяний. Они должны только найти преступников и передать их в руки правосудия. Одарив его доверчивой улыбкой, слегка смутившей сердце веронца, донна Клелия поднялась в комнату, где в окружении убийц лежала навеки заснувшая Софья.
Вместо того чтобы пройти прямо к себе в комнату, Ромео на цыпочках прокрался в зал, где когда-то присутствовал на репетиции. Вдоль стены, трогательно выстроившись в ряд, стояли футляры с инструментами. Ромео подошел и стал их по очереди открывать. Как он и ожидал, один, по всей видимости, Софьин, оказался пустым. Он опустился на колени и осторожно прощупал внутреннюю часть футляра. Пальцы почувствовали не видимый глазом выступ. С минуту поколебавшись, комиссар взял футляр и понес к себе в комнату. Там с помощью перочинного ножа ему удалось привести в действие нечто вроде застежки-молнии, которая скрывала потайное отделение, по контуру огибающее всю боковую часть футляра. Тарчинини сунул палец в отверстие, потом поднес его ко рту. Язык почувствовал горький вкус кокаина. Ромео облегченно вздохнул: наконец-то он у цели. Теперь, уже в который раз одержав победу, он может спокойно вернуться к себе в Верону.
— Значит, вы обо всем догадались?
Ромео резко обернулся и оказался лицом к лицу с Терезой. Убедившись, что в руках у девушки нет оружия, он снова обрел самообладание.
— Как видите... Даже о том, что это благодаря вам я в ту ночь чуть не лишился жизни...
— Неправда, это не я!
— Возможно, удар нанесли и не вы!.. Но ведь это вы предупредили того, кто хотел со мной расправиться... Марчелло, да?
— Да, Марчелло...
— Почему вы это сделали?
В ответ она только пожала плечами.
— Вы что, у них за главаря?
— Я?! — горько усмехнулась она. — Придет же такое в голову... Скорее уж узница... Я ведь только выполняла, что прикажут...
— Почему же вы это делали?
— Я бежала из тюрьмы, получила пять лет... за воровство. Они в любой момент могли отправить меня обратно. Им достаточно было просто позвонить в полицию.
— А... как же ваша связь с Марчелло?
— Это все неправда... Я наврала, чтобы хоть как-то объяснить так называемое самоубийство донны Софьи.
— Но ведь, помнится, она и сама говорила, что...
— Ей это просто казалось...
— Вы тоже принимали участие в этом гнусном убийстве?
— Нет...
— Чьих это рук дело?
— Вы ведь уже, наверное, сами догадались... Марчелло с отцом.
— Почему?
— Она стала опасна, с тех пор как погиб Баколи,
— Они что, любили друг друга?
— Похоже, да.
Несмотря на трагическую суть этого разговора, Тарчинини с облегчением вздохнул, убедившись, что и на этот раз он тоже оказался прав.
— Может, расскажите мне все поподробней?
— Баколи к нам направил Кантоньера. Ему надо было на некоторое время скрыться.
— Наркотики доставлялись к Кантоньере, ведь так?
— Да.
— В коробках из-под пирожных?
— Да, в коробках. Баколи все время боялся. И Софья тоже. Похоже, это-то их и сблизило. Софья попросила, чтобы Марчелло разрешил ей уехать. Он отказал. Вообще-то ему было на нее совершенно наплевать, но он опасался, что она станет трепать языком. Вот тут-то Баколи и взбрело в голову связаться с полицией, хотел таким манером выкупить свободу для себя и Софьи. Увидел как-то у Кантоньеры одного полицейского. Потом пошел за ним следом, заговорил... Только об этом скоро стало всем известно, и они решили убрать парня.
— Кто это сделал?
— Кантоньера.
— И он же приходил за вещами?
— Да нет... Никто за ними не приходил. А его пожитки мы просто взяли и сожгли.
— А наркотики развозили в футляре от Софьиного альта?
— Да...
— А вы не знаете, кто убил полицейского, с которым связался Баколи?
— Тоже Кантоньера.
Последовало молчание, потом Тарчинини вполголоса справился:
— Надеюсь, вы понимаете, что после всего, что вы мне сейчас рассказали, вам придется снова вернуться в тюрьму?
— А мне теперь все равно… Я хотела вырваться на свободу, а здесь оказалось еще хуже... Там, в тюрьме, по крайней мере никого не убивают.
— Послушайте, Тереза... — снова помолчав, проговорил Тарчинини, — если бы вы согласились повторить все это сначала в полиции, а потом в суде, вы бы очень помогли следствию, и думаю... судьи могли бы принять это во внимание. Впрочем, я бы лично за этим проследил, обещаю...
— Спасибо.
Когда она уже подошла к двери, Ромео вдруг поинтересовался:
— Скажите, а с каких пор вы догадались, кто я такой?
— Да с первого же вечера... Сначала нас о своих подозрениях по телефону предупредил Кантоньера, ну а потом, эта фотография, что нашли у вас в чемодане...