– Ёб вашу мать… отца и всех родственников… – шёпотом выматерился сапожник, увидев ящики с испорченной обувью. Там было на первый взгляд пар пятьсот. Если не больше, – Вот это я приплыл…
Но обещанная премия в золотую куну после окончания работы, обещанная Милдред, вроде как смирила мужика с этим вызовом.
Пекарь‑кондитер тоже нашёл своё применение, как ни странно, занявшись прямыми своими обязанностями. Теперь хлеб для нашего особняка и для рабочих на моих объектах пёк профессионал, ежедневно надолго занимая в нашей кухне одну из двух больших русских печей. Девушки повозмущались, конечно, но всё же подвинулись. Благо кроме хлеба, пекарь легко выдавал шаньги, пироги с рыбой и мясом, крендельки с солью, и прочие вкусности, что немало смирило недовольство женщин.
Однако следовало в будущем году построить отдельное здание пекарни, впрочем как и свою мельницу, выделив их в одно общее предприятие. А при пекарне магазин хлебобулочных изделий организовать – ведь массовое производство всегда дешевле.
Но сейчас не это было главное, не хлеб насущный. Мастер, что сидел передо мной, вызывал куда больше интереса!
– Угощайтесь, – указал я рукой на блюдо с пышными пирогами, начинёнными речной рыбой. Чистить её была та ещё морока, но если добавить жареный лук и немного соли, начинка выходила изумительная.
– Эм… благодарю… – откровенно тушевался игрушечник. Худощавый, бледный, с истерзанными, чуть грубоватыми но тонкими пальцами. Осторожно взяв ими пирожок, он несмело откусил, медленно прожевав. После чего отложил угощение на подготовленное деревянное блюдце.
– Ну право слово, не стоит так нервничать. Кушайте на здоровье, мне не жалко. А в процесс вот, взгляните, – пододвинув к нему два чертежа, принялся ждать. На чертежах по всем правилам черчения были изображены детали револьвера, единственного, что я смог вынуть из памяти донора. Или, если быть совсем точным, револьверного ружья производства Российской Федерации: МЦ‑255. Николай Фёдоров, что так увлекался походами по девственным местам, и который стал перовой моей «жертвой», закономерно имел разрешение на охотничье оружие. И всю жизнь он пользовался только этой моделью ружья! Изучив её от и до.
Да, оружие было гладкоствольным, охотничьим, непригодным для настоящей войны. Но! Это в век пулемётов и автоматических пушек. А сейчас, когда нет не то что магазинных пистолетов, а даже револьвер ещё не придумали – эта малышка была верхом оружейной мысли! Если выставить её рядом с однозарядным мушкетом, где даже порох до сих пор отмеряли на глазок, во время боя, то… в общем результат будет налицо.
И я хотел повторить это ружьё, пусть даже на кустарном уровне. Хотел создать хотя‑бы бумажные патроны для гладкоствола! Если у меня получится, то в итоге выйдет отличное решение как для армии, так и для охотников. На первое время. Тем более если применить пули системы Нейслера, дающие лучшую кучность стрельбы из гладких стволов. Или и вовсе вариант дротика в оболочке, как это делалось в современных патронах. Да и простая картечь или дробь тоже будут в тему на малых дистанциях! В общем, стремиться было к чему.
Мастер же по изготовлению игрушек был мне нужен для создания как полноразмерных моделей, так и моделей в масштабе. Для наглядности, так сказать. Чтобы можно было отработать конструкцию, или формы, оценить эргономику и удобство, не тратя море ненужных усилий. Это было однозначно дешевле, нежели воплощать какое‑то изделие в металле в полный размер.
И похоже, игрушечник всерьёз увлёкся. Разглядывая чертежи сперва как «филькину грамоту», он постепенно понимал что видит перед глазами. С каждой минутой он замечал всё больше элементов, понимал их всё лучше, и в конечном итоге совершенно забыл где находится. Лучшим показателем было исчезновение одного за другим пирожков с рыбой, что стояли перед ним на большом блюде. Даже не заботясь о питье, он уничтожил почти все, прежде чем опомнился, наконец.
– Извините, – с трудом проглотил Гилар очередной кусок, когда понял что натворил. Тот у него едва поперёк горла не встал.
– Ничего‑ничего, не переживайте. Мне не жалко. Ну как, сумели разобраться в чертежах , мастер Гилар?
– В чём?
– Чертёж, – указал я пальцем на листок в его руках, – Схема изделия, в разрезе, и с разных сторон, с указанием точных размеров.
– А где? Где точные размеры? – тотчас спохватился мастер. Он понял что пред ним оружие, и даже восхитился качеству рисунков, но то что здесь где‑то зашифрованы размеры, было для него открытием.
– Подойдите… Ну вот же, – когда Гилар встал рядом, я указал на типичные сноски с размерами, – Это цифры. Вот. Они означают числовое выражение. Это, к примеру, двенадцать. А это сто один.
– А двенадцать чего?
– А «чего» написано после цифры – код обозначения, видите? Две одинаковых буквы. Миллиметры . Вот, для наглядности, – я вынул из стола стальную линейку, – Вот этот большой отрезок называется сантиметр , он разделён на десять миллиметров . Сто сантиметров складываются в метр . Здесь всё взаимосвязано! Ах да… – вспомнив о наборе инструментов, выбранных специально для этого игрушечника, поднял с пола массивную деревянную шкатулку. В ней лежали: линейка, штангенциркуль, циркуль, измерители зазоров, выкованные специально по моему заказу, и набор острейших ножей для резьбы по дереву.
– Вот, – дал я ему штангенциркуль, – Попробуйте что‑нибудь измерить. Да, вот так, раздвиньте его.
Показав принцип работы инструмента, я какое‑то время наблюдал за процессом. Пояснял как считать десятые доли миллиметра, как использовать его для измерения глубины и внутреннего диаметра.
– А почему вы используете эту странную систему измерений? – через какое‑то время задал очевидный вопрос мастер.
– Потому что она позволяет добиться стандартизации. Представьте, что я заказал десять тысяч таких ружей, сотне разных мастеров. По всей стране. Сколько абсолютно одинаковых ружей у меня будет в итоге? Таких, чтобы барабан от одного ружья подходил к другому? Или чтобы замок спуска можно было заменить, имея склад запчастей. Или чтобы пули от одного ружья подходили к другому?
– Боюсь ни одного. Каждый мастер делает работу по своему, у каждого свои секреты, и даже два одинаковых мушкета от одного мастера, могут иметь разные детали. Да и тот же «палец» или «шаг» разнятся от региона к региону… – начал сам же отвечать на свой вопрос игрушечник. – Но ведь так сейчас делают во всём мире!
– А я нет, – серьёзно ответил я на этот выпад, – Я не весь мир. У меня свои стандарты и требования. И одно из них – точность. Вот почему все свои изделия вы должны делать по точным размерам, без всякого своеволия, с помощью этих вот инструментов. И первым из них будет как раз это ружьё. Сумеете сделать модель из дерева? Такую, чтобы все детали встали на своё место и двигались как положено?
– Уф… ну… Да, наверное. Хотя свёрла потребуются, тиски, резцы особые… А ещё пружины – с ними мне самому не сладить.
– Всё сделает кузнец. Он предупреждён о ваших возможных заказах, так что не стесняйтесь обращаться. Если будут проблемы с подгонкой деталей, советуйтесь со мной. Хорошо? Ствол можете не высверливать. Это будет лишним.
Получив согласие на все условия, и отправив мастера игрушек восвояси, я занялся остальными своими делами. А через пару дней отправился на запланированную поездку в лес. А точнее к единственному пока месторождению полезных ископаемых найденному на моей земле.
В восьми километрах от Тристрама, на самом краю охраняемой башней зоны мои люди нашли запас известняка! Как так вышло?
В городе было несколько мужиков, что промышляли охотой на мелкую живность. Точнее даже не охотой, а установкой силков – оружия‑то и навыков владения у них особых не было. А ножом да топором не поохотишься в классическом смысле. Вот они и шастали по разным местам, выискивая звериные тропки. В общем, я приказал им тащить из лесов любые камни, имеющие странный или приметный вид, ни на что особо не надеясь. И несколько недель назад мне улыбнулась удача – в мои руки попался кусок известняка, вполне классического вида – белый, с вкраплением маленьких ракушек и следов от них. Благо известняк всегда был крайне распространённым камнем, и использовался человечеством на протяжении всей своей истории. Так что в его нахождении не было чего‑то удивительного.