Глава одинадцатая
В ожидании чуда
Утром, а точнее далеко за полдень, Никифора разбудил филин. Во сне за Никифором все время кто-то гонялся, а открыв глаза, он увидел филина, пытавшегося стянуть с него одеяло уже наяву. Молодой человек тут же сел в постели и вцепился в одеяло изо всех сил. Со стороны это, наверное, выглядело забавно. Никифор мужественно пытается защитить собственное одеяло от посягательств какой-то птицы. Но в тот момент ему было вовсе не до веселья. И если бы под рукой у него оказался какой-нибудь предмет, потяжелее подушки, то Никифор непременно бы воспользоваться им в качестве оружия.
Не считая филина, с которым Никифор продолжал упорную борьбу, у него в квартире находился еще и вчерашний поздний визитер — господин Львовский. "Чародей в отставке", как тот сам представился, уселся на стуле напротив и как раз готовился раскурить одну из своих любимых сигар. Никифор хорошо помнил, что распрощался с ним вчера, точнее, сегодня ночью и закрыл входную дверь. А едва проснувшись, снова, увидел его у себя дома.
— Хугин, немедленно оставь молодого человека в покое. Это не прилично, врываться в чужой дом без стука, да еще и пытаться отнять одеяло у мирно спящего хозяина, — безуспешно пытаясь скрыть смех, сказал Львовский. Борьба Никифора с филином развеселила чародея.
Названный Хугином, филин отпустила край многострадального одеяла, и недовольно переместился на угол платяного шкафа, заявив оттуда:
— Не прилично дрыхнуть, как мышь в норе, когда мы уже битый час находимся у него в гостях.
Воспользовавшись наступившим перемирием, Никифор поскорее спрятался под одеяло и сердито уточнил из-под своего укрытия.
— Вы что — наблюдали за мной спящим?
Филин возмущенно проухал:
— У-г-ф-ф-ф, вы — люди такие мнительные!
И язвительное добавил:
— Заняться нам больше не чем, кроме как наблюдать за тобой спящим.
Возмущенный таким обращением со стороны птицы Никифор перевел негодующий взгляд на Львовского, уже запыхтевшего своей сигарой.
— У вас, кажется, начинает входить в привычку, являться ко мне, когда вздумается, как к себе домой.
Не отрываясь от дымящей, словно паровоз, сигары господин Львовский издал некий звук, который с легкостью можно было интерпретировать как "Угу".
Никифор начал выходить из себя.
— Извольте объясниться, по какому праву вы нарушаете мой сон, и, в конце концов, перестаньте курить у меня дома. Запах ваших сигар итак пропитал уже все вокруг, а госпожа Спицына очень не любит, когда постояльцы курят.
Львовский вполне миролюбиво ответил:
— Я нарушил ваш сон, юноша, по праву того, что этой ночью мы заключили с вами некое соглашение. И вы обязались мне помогать, в обмен на уроки волшебства, которые я могу вам преподать.
Теперь, Никифор и сам припоминал некоторые детали их ночного разговора. Честно говоря, вчера он настолько устал, что с легкостью мог принять все это за еще один сон. Львовский рассказывал ему про Повелителя гномов — Вия, которого нужно зачем-то найти. Никифор сказал, что ничего не знает о нем, но обещал, что постарается разузнать что-нибудь в картотеки их ведомства. Взамен, Львовский согласился преподать ему несколько уроков из области магии и волшебства.
Видимо на лице Никифора отразилось сосредоточенное припоминание, потому что Львовский тут же заметил:
— Вспомнили, вот и хорошо. Что касается запаха моих сигар, то пожалуйста, — зажав сигару между зубов, он легонько хлопнул в ладоши.
Никифор не сразу понял, что произошло. Неприятный запах сигар, который успел порядком набиться ему в нос, моментально исчез. Он громко, с осторожностью принюхался, как будто не доверял своему обонянию. По комнате по-прежнему витали целые клубы сизоватого дыма. Правда, теперь, они был лишены всякого запаха как свежий утренний воздух.
— Что вы сделали? Опять, какой-нибудь фокус. Вы заколдовали свои сигары?
Львовский рассмеялся, чуть ли не до икоты. Ему даже пришлось вытирать невольно навернувшиеся слезы. Хотя Никифору его неожиданное веселье показалось не понятным.
— Ну, вы и скажете — заколдовал сигары! — чародей в отставке чуть было снова не зашелся в очередном приступе смеха, но все же, быстро взял себя в руке.
— Куда легче лишить вас обоняние, мой друг, чем мои сигары запаха. Вот и все.
Его заявление вовсе не показалось Никифору смешным. Чтобы перепроверить, молодой человек понюхал флакон с одеколоном, стоявший на тумбочке у изголовья кровати и понял, что действительно, полностью лишился обоняния. Как будто в нос ему напихали ватных тампонов.