— Ладно. Дня через три приду.
— Завтра! Только завтра! Потом будет поздно!
— Цыц, девка! — рассердилась Ульяна. — Не слишком ли много ты хочешь! Сказала — через три дня, так и сделаю.
Аныс, рыдая, вскочила на ноги.
— Злая! Злая ведьма! Ты ненавидишь Каменную Женщину, но при чем тут Нюргуна?! Она-то перед тобой ни в чем не виновата!
— Пей чай, девка.
Ульяна прошлась по юрте, остановилась против Аныс и задрала ее подбородок.
— Скажи Хоборос… Нет, сама ты все испортишь. Пусть скажет Боккоя: шаманка Ульяна ждет у себя госпожу. Есть важные новости из нижнего мира…
XVIII
Не успела Аныс: за два часа до ее возвращения из дальней поездки вернулась Хобо-рос. Она молча прошла к себе.
Лицо ее на этот раз ничего не выражало. Озадаченные батраки бросились каждый к своей недоконченной работе: всегда страшновато, когда не знаешь, что на уме у госпожи.
Боккоя робко остановилась в дверях.
— Подойди поближе, старая, — скупо улыбнулась Каменная Женщина. — Что смотришь на меня, как на волка? — Она тяжело приподнялась в кресле. — Была я у кузнеца Тита… Догадываешься, по какому делу? Сбил меня с толку шут Ланкы. Табак-то сын Тита выпросил у Василия еще две недели назад! В общем, виновата я перед Нюргуной. Хочу загладить свою вину. Беру Нюргуну на ту сторону — у князя Левого Глаза завтра праздник. Сейчас же едем. Может, повезет ей, найдет наконец жениха… Да и сам князь сейчас вдовец, не раз нашей кралей интересовался. Если хозяин пожалует… без меня… Ты Василию о наших бабских распрях ни слова. Незачем ему все знать. А Нюргуну принаряди как следует. Я от Тита привезла украшения — для нее по моему заказу из моего же фамильного серебра отлил. Славно у него получилось… Смотри.
Хоборос вытащила из дорожного ларца тяжелые наплечные подвески и тусахту[23].
— Да, умеют люди делать, — вздохнула Боккоя, перебирая сухонькими пальцами увесистые дольки наплечников.
— Видишь — ничего для нее не жалею! Ты ей скажи об этом. Всегда ей счастья желала… Ну, иди.
…Боккоя нацепила на Нюргуну подвески, продела в ушные мочки тяжелые серьги. Забренчали серебряные кулоны. И вдруг от их мелодичного звяканья у Нюргуны стало так горько на душе, что она всхлипнула.
— Что с тобой, дитя мое? — встревожилась старая хлопотунья.
— Не хочу на тот берег… Не хочу! Я знаю, она собирается меня выдать за Левого Глаза. Он двух жен замучил и меня съест!.. Зачем я родилась девушкой, господи!
— Ии, напрасно ты, милая, — ласково проговорила Боккоя. — Ты сейчас с госпожой не ссорься. Знаешь сама, какова она во гневе. Не поедешь — по кусочку отвезет. Да и будет ли свадьба, еще бабушка надвое сказала. Зачем князю молоденькая девушка! Ему подавай бабу в годах, ровню, хозяйку… У него уж дети взрослые, куда ему тебя?
— Ну, если женится на мне, я его Федоту уши оборву, как пасынку! — развеселилась Нюргуна. — Припомню, как он меня в школе по кивку попа на бревно таскал!
— Дай бог тебе чаще улыбаться, — перекрестилась Боккоя.
Снаружи послышался голос Ланкы: «Лошади готовы». Боккоя и Нюргуна выбежали во двор. Грузно опираясь на трость, вышла из дома Хоборос.
Вдруг по двору промчался порыв холодного ветра. Боккоя взглянула вверх и покачала головой.
— Что-то небушко хмурится. В такую погоду опасно на ту сторону.
Хоборос ничего не ответила.
Дорога извивалась змеей между густыми кустами тальника.
С каждой минутой нарастал ветер. Небо покрылось черными грозовыми тучами. Хоборос равнодушно смотрела перед собой, не ощущая холода.
— Колпак-то совсем прохудился! — брякнул Ланкы, указывая кнутовищем в небо. — Да и плот новый, еще не испробован… Каков-то он на быстрине?
— Погоняй! — грубо оборвала его тираду госпожа. — Рассуждать потом будешь!
— Темнеет!
— Гони лошадей!
Нюргуна с наслаждением вдыхала влажный речной воздух. Она подставила лицо свежему предгрозовому ветру. Мощный воздушный поток с такой силой рванул назад волосы, что невольно запрокинулась голова. На мгновенье мелькнуло каменное лицо госпожи.
«Неужели поплывем на ту сторону? — подумала Нюргуна. — Нет, вряд ли… Сама побоится. Из упрямства понукает Ланкы. Как же: собрались — и возвращаться назад. Мыслимое ли дело — в такую погоду. Не удастся на этот раз тетке сплавить меня замуж: река на моей стороне».
А Хоборос в эти минуты думала о старом князе. Крепкий старик. Обе его жены в свое время ходили как шелковые. Обломает рога и строптивой девке…