"Поверь мне, что без этого условия нет никакой возможности нравственного воспитания, христианского воспитания, сознания того, что все люди - братья и равны между собой. Ребенок еще может понять, что взрослый человек - его отец--банкир токарь, художник управляющий, который своим трудом кормить семью, может освободить себя от занятий, лишающих его возможности посвятить все время своему обычному труду. Но как может объяснить себе ребенок, ничем еще не заявивший себя, ничего еще не умеющий делать, то, что другие делают для него то, что ему естественно делать самому? Единственное объяснение для него есть то, что люди разделяются на два сословия - господ и рабов, и сколько бы мы ни толковали ему словами о равенстве и братстве людей, условия всей его жизни, от вставания до вечерней еды, показывать ему противное.
"Мало того, что он перестает верить в поучения старших о нравственности, он видит в глубине души, что все поучения эти лживы, перестает верить и своим родителям и наставникам, и даже самой необходимости какой-бы то ни было нравственности.
"Еще соображение: если невозможно делать все то, о чем я упоминал, то, по крайней мере, надо заставлять детей делать такие дела, невыгода неисполнения которых тотчас же для них была бы чувствительна, например: не вычищено, не высушено гуляльное платье, обувь -- нельзя выходить, или не принесена вода, не вымыта посуда -- и негде напиться. Главное при этом -- не бойтесь ridicul'a *(ridicule - смешно, странно.) Девять десятых дурных дел на свете делаются потому, что не делать их было бы ridicule.
"Воспитание представляется сложным и трудным делом только до тех пор, пока мы хотим, не воспитывая себя, воспитывать своих детей или кого бы то ни было. Если же поймешь, что воспитывать других мы можем только через себя, то упразднится вопрос о воспитании, и остается один вопрос жизни: как надо самому жить? потому что я не знаю ни одного действия воспитания детей, которое не включалось бы в воспитание себя. Как одевать, как кормить, как класть спать, как учить детей?
Точно так же, как себя. Если отец, мат одеваются, едят, спят умеренно, и работают, и учатся, то дети будут то же делать.
"Два правила я бы дал для воспитания: самому не только жить хорошо, но работать над собой, постоянно совершенствуясь, и ничего не скрывать из своей жизни от детей: лучше, чтобы дети знали про слабые стороны своих родителей, чем то, чтобы они чувствовали, что есть у их родителей скрытая от них жизнь и есть показная. Все трудности воспитания вытекают от того, что родители, не только не исправляясь от своих недостатков, но даже не признавая их недостатками, оправдывая их в себе, хотят не видеть эти недостатки в детях. В этом вся трудность и вся борьба с детьми. Дети нравственно гораздо проницательнее взрослых, и они -- часто не выказывая и даже не сознавая этого -- видят не только недостатки родителей, но и худший из всех недостатков -- лицемерие родителей, и теряют к ним уважение и интерес ко всем их поучениям.
"Лицемерие родителей при воспитании детей есть самое обычное явление, и дети чутки, и замечают его сейчас же, и отвращаются, и развращаются. Правда есть первое, главное условие действительности духовного влияния, и потому она есть первое условие воспитания. А чтобы не страшно было показать детям всю правду своей жизни, надо сделать свою жизнь хорошей или, по крайней мере, менее дурной. И потому воспитание других включается в воспитание себя, и другого ничего не нужно.
"Я думаю, что не только трудно, но невозможно хорошо воспитать детей, если сам дурен; и что воспитание детей есть только самосовершенствование, которому ничто не помогает столько, как дети. Как смешны требования людей курящих, пьющих, объедающихся, не работающих и превращающих ночь в день, о том, чтобы доктор сделал их здоровыми, несмотря на их нездоровый образ жизни, так же смешны требования людей научить их, как продолжая вести жизнь не нравственную, можно бы было дать нравственное воспитание детям. Все воспитание состоит в большем и большем сознании своих ошибок и исправлении себя от них. А это может сделать всякий и во всех возможных условиях жизни. И это же есть и самое могущественное орудие, данное человеку для воздействия на других людей, в том числе и на своих детей, которые всегда невольно ближе всего к нам. Fais ce que dois, advienne que pourra -- более всего относится к воспитанию.