347Горбачев — казак ККВ, сотник 2-го Черноморского полка ККВ, полковой адъютант (1914). Во ВСЮР, войсковой старшина, в плену в Москве (на 1920).
34SДьячков Михаил Иванович — полковник, бывший воспитатель Тифлисского кадетского корпуса, служил в азербайджанской армии, в плену в Москве (на 1920).
349В феврале—марте 1920 г., не получив никаких распоряжений из Екатери-нодара на случай отступления, атаман Баталпашинского отдела, генерал-майор П.С. Абашкин с семьей отправился вслед за войсками, через горные перевалы. Спустя два месяца, когда Кубанская армия на Черноморском побережье капитулировала, генерал Абашкин вернулся и был арестован (семейный архив составителя ).
35()Ка(у)лабухов Владимир Николаевич — р. 14 июня 1890 г., казак ст. Нопо-Покровской ККВ, окончил Кубанское Александровское реальное и Ели-саветградское кавалерийское (1912) училища, вышел хорунжим в 1-й Запорожский Императрицы Екатерины Великой полк ККВ. С 1914 г. офицер 1-го Кавказского Наместника Екатеринославского генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического полка ККВ, в Великой войне награжден орденами Св. Анны IV ст. с надписью «За храбрость», Св. Станислава и Св. Анны III ст. с мечами и бантом, Св. Станислава и Св. Анны II ст. с мечами, Св. Владимира IV ст. с мечами и бантом, подъесаул, кохмандир сотни (1916), полковой адъютант (1917). В Добровольческой архмии и ВСЮР, есаул 1-го Кавказского полка ККВ (1919), старший адъютант атамана Баталпашинского отдела. Умер от тифа в декабре 1919 г., похоронен в ст. Ново-Покровской в ограде Николаевской церкви.
331Кулабухов Алексей Иванович — р. 15 марта 1980 г., казак ст. Ново-Покровской ККВ, окончил Ставропольскую духовную семинарию (1901), учился в Ихмператорском Юрьевском (Дерптском) университете, священник, член Кубанской рады (1917 —1919). Первопоходник, член Кубанского правительства по внутренним делам (1918), член делегации на Парижской мирной конференции (1918 —1919), повешен генералом Покровским в Екатеринодаре 7 ноября 1919 г. за якобы подписанный договор с горскими народами. В действительности был подписан лишь проект договора, предусматривающий совместные действия ККВ и горцев против большевиков в случае ухода Добровольческой архмии с Кубани и Кавказа.
3^Член Кубанской краевой рады всех созывов М. Кулик писал: «Мне в известной степени было понятно отношение командования армии к группе Черноморцев Рады, арестованных и высланных за границу. Да, они критиковали кохмандова-ние, некоторые из них сильно тянули к Украине, проявляли свои демократические и федеративные настроения, все это, с точки зрения единонеделимческого командования, [ничего], кроме вражды и злости, не вызывало.
А вот за что поплатился своей жизнью член Рады, священник А.И. Кулабу-хов, мне до сих пор непонятно. Никакой самостийностью никогда не увлекался. Принадлежал к числу линейских Кубанцев, украинцам не родственный и никаким уклонохм к украинству не страдавший. Был он крепким казаком, чтившим казачьи обычаи и традиции, казачье народоправство. В договоре, им подписанном и послужившим официальной причиной его казни, ни одного пункта, направленного против России, не было, да и вообще-то этот «договор» был не больше, как клочок бумажки.
Другого объяснения, что он стал случайной жертвой в заранее задуманном плане командования — тряхнуть Раду, я не нахожу. Случай с его приездом в Ека-теринодар, как раз перед тем, как командованием была НхЯмечена операция, дало командованию лишнюю карту в руки, а для такого исполнителя плана, какихМ был генерал Покровский, одна (да и больше) человеческая жизнь ничего не стоила.
Портрет А.И. Кулабухова, нарисованный впоследствии некоторыми кубанскими деятелями, как борца за Кубанскую самостийность, громившего и командование армии, и Атамана ген. Филимонова на заседании Законодательной Рады в октябре 19-го года, совершенно не отвечает истине. А.И. Кулабухов приехал из Парижа в начале ноября, к заседаниям Краевой Рады, на которых он и сделал доклад (и ознакомил Раду с содержанием договора дружбы, в котором, даже с увеличительным стеклом, нельзя было найти никакого «предательства» и «измены» России. Нужно было нарочитое желание придать этому договору характер «предательства» и «измены», а у командования армии этого желания оказалось с избытком). Я этот доклад слышал и никаких «громов» по адресу командования и Атамана Филимонова я, да и никто другой не слышали. Законодательная Рада, в то время, не заседала.