Стася была уверена, что за запертой дверью обычный чулан. Стоило ей войти, почувствовать запах старых книг, какого-то эфирного масла и кожаной мебели, Стася поняла, что бывала здесь раньше. Она не помнила обстановки, массивного стола, потертого кресла, но чувствовала, что это место ей знакомо.
Вдоль стен стояли заставленные книгами стеллажи. Стася с интересом стала разглядывать корешки, она читала имена авторов, названия произведений и понимала, что многие из них ей были знакомы. Дойдя до коллекционного издания «Илиады» Гомера, Стася нашептала про себя первые строфы. То же было с «Божественной комедией» Данте. Но как так, не имея образования, учить наизусть Данте? Что-то в рассказе родителей не сходилось. Теперь ее решимость проверить на деле свою тягу к алкоголю в разы усилилась.
Стася уже собиралась уходить, но тут обратила внимание на серебряную рамку на столе. Она взяла в руки фотографию и увидела свою молодую маму с малышкой, в которой узнала себя. Лиля с такой любовью смотрела на нее, что у Стаси защемило сердце. Сейчас мамин взгляд стал совсем иным. Неужели из-за всех совершенных ошибок она разлюбила собственную дочь?
— Стася! — позвала ее Катюша. — Твои родители паркуются!
Стася вернула на место рамку, еще раз бегло осмотрела кабинет и быстро вышла, закрыв за собой дверь. Она успела вернуть ключ на место и спуститься в гостиную к моменту, как Лиля и Макс вошли в дом.
Как оказалось, родители Стаси ездили в паспортный стол договариваться о новых документах. У Лили было только свидетельство о рождении дочери, а паспорт Стася потеряла в аварии, а может быть, и до. Макс и Лиля составили заявление на восстановление паспорта, заняли очередь к паспортистке, и теперь оставалось только доставить к ней саму Стасю.
Поездка в паспортный стол не отвлекла Стасю от мыслей о своем прошлом. Но ее мама была в таком прекрасном настроении, что она не решилась заговорить о своих подозрениях. Зато по дороге домой неожиданно объявился гость из прошлого. У Лили заиграл популярной мелодией мобильный, и когда она увидела, кто звонит, громко выругалась.
— Стася, это твой дед. Он уже звонил утром, когда ты спала. Поговори с ним, — Лиля сунула в руки дочери мобильный. — Будет спрашивать, где пропадала, скажешь, что жила в столице и училась.
— Мам… — попыталась возразить Стася.
— Отвечай же!
Стася растерялась, не понимая, почему ее мать так требует, чтобы она немедленно поговорила с дедом. Такой напор показался чересчур странным, но спорить с мамой не хотелось.
— Алло, — ответила Стася.
— Станислава! — грозно прорычал в трубке хриплый мужской голос. — Ты совсем обнаглела? Я уже давно пытаюсь разыскать тебя!
— Дедушка, я…
— Не перебивай! Твой недоделанный отчим пичкал меня сказками про твою учебу в столице. Но скажи, твои лекции и экзамены мешают позвонить деду? Я просил твоих так называемых родителей передать мое требование.
— Может быть, дело в этом? Ты требовал моего звонка! — разозлилась Стася. — С чего вдруг? Ты мне хозяин?
— Я приеду через месяц, внучка. Вижу, эти гады не занимались твоим воспитанием как надо, вот ты и дерзишь, вот ты и в девках ходишь, когда тридцать не за горами. Приеду и займусь тобой лично!
Он разъединился, даже не попрощавшись, а Стася удивленно посмотрела на телефон. Если ее родители такие звери, то дед показался чудовищем. Она не помнила, почему сбежала из дома, но теперь могла догадаться.
3. Пьянящая свобода
Попробовав свободу на вкус, человек не сможет легко от нее отказаться. Даже добровольный плен станет жесткой удавкой, что уж говорить, когда пленяют насильно. Для Стаси побег из дома со своей новой подругой стал глотком свежего воздуха после томительных дней под надзором родителей. За полчаса до назначенного времени, когда Лиля и Макс ушли спать, Стася почувствовала прилив адреналина в крови. Она переоделась для ночной прогулки и стала мерить шагами комнату, пока стрелки часов не дошли до половины двенадцатого. Стася с легкостью вылезла из окна и спустилась на улицу по решетке для роз. Таким же способом она планировала и вернуться. Катюша ждала подругу у ворот и, как только ее увидела, радостно к ней побежала. Словно не видевшись неделю, они обнялись, а потом громко рассмеялись.