— Ты выглядишь усталой. Перебирайся назад и поспи. Нам долго ехать, — сказал он, сооружая на заднем сиденье постель.
— Нет, все нормально, — слабо улыбнулась Стася, но бессонная ночь, так некстати напомнила о себе сладким зевком.
— Ложись. Не спорь, пожалуйста.
Стася проспала до самого приезда. Артем иногда поглядывал на жену в зеркало заднего вида, боясь, что она вновь исчезнет. Сегодня его девочка была другой, совсем не такой, как вчера: более кроткой, спокойной и какой-то неимоверно грустной. Но Артем списал это на усталость. Он знал, что их ждет серьезный разговор, но сначала нужно забрать сына.
Родители Артема жили на подъезде в Москву в просторном частном доме. Когда-то он принадлежал двум семьям, но несколько лет назад соседи съехали, и Игорь Александрович предложил жене выкупить их долю на средства, которые они откладывали на старость. Тамара Андреевна согласилась.
Проезжая по родным улицам, Артем сам не заметил, как стал улыбаться. Он захотел поскорее разбудить Стасю, чтобы показать места, где рос, но в последний момент его что-то остановило. Только у знакомых зеленых ворот он повернулся к жене и легко коснулся ее плеча.
— Мы приехали. Просыпайся.
Стася открыла глаза и, увидев Артема, улыбнулась. Она накрыла ладонью его руку. Сейчас стены между ними не было, и можно было заговорить, но Стася молчала. Слишком много всего хотелось сказать, но слишком мало слов, чтобы это выразить. Иногда молчание может быть красноречивее, только не всегда его понимают правильно. Артем ждал чего-то от Стаси, но не мог понять чего. Ему хотелось, чтобы она сама к нему потянулась, но чувствовал — ее что-то останавливает. Как бы сильно он ее ни любил, этот шаг Стася должна была сделать самостоятельно, без его помощи.
— Пойдем, Стась, родители заждались…
Переминаясь с ноги на ногу, Стася чувствовала, как от волнения немеют пальцы. Пусть Галя говорила, что родители Беркута ее любили, казалось, что ее ждет знакомство и придется заново заслуживать их доверие. Но ведь она нравилась им, значит, ничего не должно поменяться? В доме хлопнула дверь, а потом со скрипом отворилась калитка.
Высокий пожилой мужчина встретил их широкой улыбкой и, легко кивнув сыну, заключил Стасю в объятия. От него пахло табаком и кухней. Уютный домашний запах показался Стасе знакомым. Она ответила на объятия, а на глаза почему-то навернулись слезы.
— Дочка, ну наконец-то! Пойдемте скорее в дом. Тома уже накрывает! — Игорь Александрович подхватил Стасю под руку.
— Пап, мы же ненадолго. Только Сережу забрать и в Москву. Нам еще ехать, — вздохнул Артем.
— Вы весь день в дороге. Без еды. Проголодались же!
— Что есть, то есть, — усмехнулся Артем и посмотрел на Стасю. — Мама готовит так, что пальчики оближешь.
— Верю, — улыбнулась Стася.
Как только они зашли в прихожую, она почувствовала аппетитные ароматы, и живот звучно напомнил, что с утра они ничего не ели. Стасе стало неловко, но Артем и Игорь Александрович по-доброму рассмеялись, тогда и она поддержала их смех.
— Стасенька! — В дверном проеме показалась полноватая женщина в цветастом фартуке. Она прикрыла рот рукой и замерла на мгновение, но потом бросилась к Стасе и ее расцеловала. — Мы так переживали. Так волновались. Игорь даже сам хотел за тобой ехать, когда нам сказали, что ты в Солнечном…
— Мам, — вздохнул Артем. — Стася устала с дороги, пожалуйста…
— Да-да… Сейчас я вас накормлю…
— Тамара Андреевна, а где Сережа? — не выдержала Стася, она больше не могла ждать, как сильно хотелось увидеть сына.
— В своей комнате. Спит. Сегодня днем мы ходили в гости к соседке тете Лизе, а потом он с дедом возился в саду. Пойдем к нему. — Тамара Андреевна подхватила Стасю под руку и повела по коридору. Артем хотел пойти за ними, но она покачала головой: — Помоги отцу с гусем, а мы со Стасенькой к Сереже.
Тамара Андреевна завела Стасю в детскую. Это была небольшая комнатка с раскрашенными под голубое небо стенами, вдоль которых стянулись стеллажи с игрушками и детскими книгами. Посреди комнаты стояла кроватка в виде машинки, а в ней сладко посапывал малыш. Стася совершенно его не помнила. Она словно в первый раз видела его личико, но оно было самым прекрасным на свете. Разум можно обмануть, а материнское сердце никогда. Стася почувствовала огромную, неземную любовь к этому крошечному человечку и опустилась на пол рядом с его кроватью. Она неотрывно смотрела, как легко подергиваются его длинные реснички, как малиновые губки что-то неслышно бормочут, а бровки то домиком сходятся к переносице, то снова расслабляются.