Его поймали, удержали. Хакён, крича, пытался вырваться, он бил этих людей и руками, и ногами, не желая успокаиваться, когда не получалось – в ход пошли зубы.
- Успокойся, черт тебя возьми! – перехватывая его поперек груди, медбрат пытался унять его истерику, пока доктор набирал в шприц лекарство.
- Отпустите!!! Отпустите меня!!!
Он прокричал в полную мощь легких, сгорая от паники и страха.
- Это простое успокоительное…
- Сынок, пожалуйста…
- Не подходите ко мне, – ненавидя этих людей, зашипел Хакён. – Отпустите. Отпустите!!!
Он прокусил руку медбрата, почувствовав металлический привкус крови. Мужчина, не ожидая этого, вскрикнул и ослабил хватку. Хакён выбрался и рванул к выходу, но дверь неожиданно открылась, и на пороге появился незнакомый парень в черном пальто.
- Тэгун, помоги, – взмолилась женщина за спиной.
Парень оглядел всех в палате и остановился взглядом на Хакёне.
Хакён не мог вспомнить, где видел этого человека, кто этот незнакомец, но одно он чувствовал ярко и точно – этот человек не обидит. Хакён смотрел в глаза парня, видя там свое отражение изнуренного, худого человека в больничной пижаме. Почему-то в груди было стойкое ощущение, что теперь можно обо всем забыть – этот парень напротив него позаботится об остальном, он защитит от всех, поможет, никому не позволит сделать больно.
… Свежий, морской воздух приятно щекотал кожу, вызывая теплые воспоминания ласковых объятий ушедшей ночи. Хакёну видел, как колышется легкая занавеска на открытом окне, слышал тихую мелодию моря, чувствуя, как по его руке нежно скользит ладонь.
- Проснулся? – шепот на ухо. Сладкий, знакомый. И в груди сразу тепло, так хочется развернуться, сгрести этого человека, вжаться в него, уткнувшись носом в плечо. – Хакёна…
Силы покинули в одно мгновение, от слабости дрожали колени, но Хакён уже был спокоен, только дыхание все еще напоминало о пережитой истерике. Перед глазами все стало расплываться, и через пару секунд Хакён стал оседать на пол. Незнакомец вовремя поймал его, аккуратно опустившись вместе с ним. Его заботливой, нежной руке хотелось довериться.
- Я здесь, Хакёна, – поглаживая его по волосам, произнес парень.
… – Проснулся? …
Тихий, мягкий голос. Хакён позволил себе закрыть глаза, находясь в руках незнакомца. Дыхание все еще прерывистое, неспокойное. Но теперь все хорошо. Теперь можно отдохнуть.
====== Глава 3. ======
- Тебя зовут Ча Хакён. Тебе 26 лет. А я твоя мама.
Хакён кивнул. Туман в голове не желал рассеиваться, окутывая все чувства, захватывая их в плен оцепенения, замораживая все волнения и тревоги.
- Почему так тяжело думать? – решился спросить Хакён, потерев лоб. Мысли текли так вяло, лениво, что соображать получалось с трудом.
- Это из-за препаратов, что тебе вводят. У тебя была истерика вчера, ты помнишь?
- Смутно.
- Ничего, все наладиться, сынок. Мы поможем тебе все вспомнить. Может, оно и хорошо, что ты все забыл. Долой все плохое, начнем жить сначала, – преувеличенно бодро произнесла мать.
Было так странно даже в мыслях называть эту женщину «мамой».
- Почему я здесь? – спросил Хакён. Он не знал, о чем спрашивать, откуда начать поиски своей жизни. – Я болен?
- Нет, – замотала мать головой. – Нет, конечно. С тобой все уже хорошо.
- У меня бок перевязан, – сообщил он матери на всякий случай. Он сегодня утром только сделал это открытие.
- Ты должен был выступать на открытии торгового центра, но неожиданно для всех террористы захватили здание, – мать судорожно выдохнула, бессмысленно поправила ему одеяло, словно пытаясь оттянуть рассказ. – Один из уродов, – женщина снова выдохнула, подняла глаза к потолку и часто заморгала. – Один из уродов ударил тебя ножом. Слава Богу, рана оказалась несерьезной, доктора тебя уже подлечили.
- Я давно тут?
Что-то упорно не сходилось. Если его ударили в бок, почему он потерял память?
- Около двух недель.
- Почему я ничего не помню?
- Когда ты был в заложниках, получил еще и травму головы, – нервно сглотнув, ответила женщина и снова шмыгнула носом.
Хакён не понимал ее расстройства. С ним ведь уже все хорошо, почему она постоянно ревет? Хотя, судя по болевым ощущениям во всем теле и желтым синякам, ударили его не только по голове. Может, это ее так расстраивает? Что ее сына избили?
- Вы сказали, что я должен был выступать. Чем я занимался? – спросил Хакён.
- Ты никогда не говорил со мной так официально, – грустно улыбнулась женщина.
- Простите.
- Давай станем ближе, хорошо?
- М.
- Вот и отлично. Ты – айдол, поешь в группе «VIXX». С раннего детства ты мечтал стоять на сцене, и четыре года назад дебютировал.
- Ясно.
Было странно слушать историю о себе, но не помнить ничего из этого. Айдол, значит. Новая информация никак не отзывалась в душе. Внутри по-прежнему было тихо и пусто, не комфортно.
- Вчера, – перебирая в голове смутные образы, начал Хакён. – Кажется, тут был какой-то парень.
- Ты вспомнил его? – оживилась мать.
Хакён попробовал снова окунуться в те эмоции, что вчера овладели им, но словно натыкался на непреодолимую стену, которую невозможно было обойти ни с какой стороны. Тот парень. Его взгляд…
- Нет, – мотнул Хакён головой, так не найдет ответов на свои вопросы. – Мы были знакомы?
- Вы поете в одной группе. Он хороший парень, вы… – мать осеклась, над чем-то пару секунд задумалась и продолжила. – Вы были близкими друзьями.
- Айгу, смотрите, кто тут у нас очнулся! – в палату вошла стройная красивая девушка. Следом за ней мужчина. – Ну, что, братец, выспался? Я – Бон Соль, твоя старшая сестра. А это твой отец, – подтолкнула она мужчину вперед. – Будем знакомиться ближе?
Слишком много информации. Родители и сестра просидели в палате до самого вечера. Они говорили и говорили, не замолкая ни на секунду, так, что Хакён начал уставать от них, от обилия новых фактов. После посещения родных он понял одно – в семье его любили. Дня три Хакён слушал мать, спал и ел, пока это уже не начало его раздражать. Тогда мать принесла фотоальбом.
Хакён внимательно разглядывал снимки, где на большей части был запечатлен процесс его взросления от годовалого карапуза до взрослого молодого парня. Вот он в садике, рядом с девочкой в белом сарафане, вот он уже на сцене школы в черном костюме, еще слишком маленький, но уже такой важный. Хакён листал дальше – вот он с какими-то мальчишками на турникете, вот играет в футбол, вот снова на сцене, получает какую-то награду, вот уже получает диплом. Далее в фотоальбоме пошли фотографии относительно новые. Почти на всех он с какими-то парнями, выглядит таким счастливым, довольным.
- Это твои одногруппники. Это Воншик, Джехван, Санхёк, самый младший у вас, Тэгун, – поясняла мать, указывая на фотографию. – А это Хонбин.
Хакён остановился на фотографии, где он запечатлен с каким-то красивым, улыбающимся парнем, у которого на щеках красовались ямочки. Какое-то странное внутри чувство было от этой фотографии, от этого лица. Саднящее, необъяснимое, такое размытое, но в тоже время яркое, что захотелось быстрее перевернуть страницу.
… – Не трогайте его! Нет! Хонбин! ...
От собственного крика в голове у Хакёна разболелась голова. Он на мгновение прикрыл глаза, но яркая вспышка смутного зала, людей в черных масках быстро превратилась в туман.
- Что такое? – заметила его состояние мать. – Вспомнил что-то? Хонбина?
- Не знаю, – нахмурился Хакён, снова смотря на фотографию улыбающегося, солнечного парня.
- Он был с тобой, когда террористы захватили здание, – сообщила мать.
Сердце болезненно сжалось.
...Оглушительный выстрел. Красное пятно, расползающееся на груди парня. А в наполненных слезами глазах страх и боль. Хонбин прижал ладонь к груди, перевел непонимающий взгляд с окровавленных пальцев на Хакёна, словно ожидая, что вот сейчас все изменится, словно Хакён мог решить и эту проблему…