Она загадочно улыбнулась ему, и он почувствовал, как сердце сжалось в груди от незнакомого и сильного чувства.
Его женщина.
Эта мысль пронеслась у него пару минут назад и все еще резонировала в голове. Какой же он глупец! Как Хэлли может быть его женщиной? Человек ее мечты, мужчина ее жизни должен осесть здесь, в Промисе. Как она может быть его женщиной, когда он уже сказал ей – и сказал правду, – что он не собирается тут оставаться?
Однако его воображение уже разыгралось. Марк даже пожелал втайне, чтобы все было иначе.
Но желания никогда не исполняются, напомнил он себе, бессознательно цитируя отца. Усилием воли отогнав от себя внезапное видение, Марк кивнул полицейским.
Отгоните машину в участок и возвращайтесь к своим обязанностям. И спасибо вам, ребята.
– Вы поедете с нами, сэр? – спросил Оуэнс.
– Нет, – ответил он к собственному удивлению. – Вернусь пешком чуть позже.
Офицер приложил руку к козырьку, и они вместе с Ортегой ушли.
Марк вернулся в музей, снова начал перебирать коробки на полу. Большие предметы, такие как картина, гобелен, шпаги, уже отнесли наверх. Остальное в беспорядке лежало вокруг. Вошла Хэлли.
– Тебе нужна помощь, чтобы привести все это в порядок, – заметил Марк.
– Не волнуйся. Трейси и я займемся этим позже.
– Но ты же сказала, что она больна.
Хэлли пожала плечами и направилась под лестницу.
– Тогда, – сказала она, открывая маленькую дверцу, – я сделаю все сама.
Под лестницей был устроен маленький шкафчик, где хранились щетки, веники и прочая утварь для уборки. Хэлли достала несколько старых ковров и ведро, наполненное банками и флаконами с полиролем и другими чистящими средствами.
Марк взял ведро из ее рук.
– А почему бы нам не сделать это вместе? – предложил он.
– Что ты, я не могу просить тебя о помощи.
– А просить и не нужно. Я же сам предложил.
Хэлли с сомнением нахмурила лоб.
– А тебе разве не нужно возвращаться обратно в участок?
– Я же начальник, помнишь, что я тебе говорил? Если я понадоблюсь, у них есть мой номер телефона. Скажи, что надо делать.
Она смущенно улыбнулась.
– Спасибо.
Весь следующий час они работали бок о бок, аккуратно расставляли предметы на место в ниши и на полки, вешали на стены, убирали в чехлы и витрины. Марк нашел в пристройке к дому лестницу и повесил картину и гобелен.
Хэлли вытирала пыль, полировала, и он слышал, как она вполголоса разговаривает с музейными экспонатами, как с живыми людьми. Они были неотделимой ее частью, продолжением альбома для вырезок. Корнями. Тем, чего у Марка никогда не было и, возможно, никогда и не будет, если учесть его образ жизни и планы на будущее.
В чем-то он ей завидовал. Его страсть к свободе, отсутствие связей – то, что всегда казалось ему преимуществом, – сейчас выглядели сомнительными ценностями.
На сердце у Хэлли было легко и радостно. Музейное достояние возвращено, Трейси нашлась и ждала ее дома, целая и невредимая, а Марк работал сейчас рядом и заботился о ней, как не заботился еще никто.
Уже не в первый раз ей захотелось просто подойти к нему, прислониться к его широкой груди, почувствовать, как ее обнимают сильные руки. Но она не могла поддаться такому соблазну. Ей вспомнился портрет двоюродной прапрапрабабушки Лизы Пальмер, который висел в главном зале. Вот женщина, которая никогда в своей жизни ни на кого не опиралась и ни на что не надеялась. Зато сколько всего добилась...
– Ох, Лиза. – Хэлли вздохнула. – Как бы мне хотелось быть похожей на тебя.
– На кого быть похожей?
Хэлли круто развернулась и уперлась носом прямо в грудь Марка. Он умудрился подойти к ней так, что она не заметила.
– Прости, – сказала Хэлли, подняла голову и виновато улыбнулась.
В глазах Марка она увидела неожиданный голод, его взгляд заворожил ее, казалось, что она сейчас растворится в этих зеленоватых озерах... В следующее мгновение Хэлли уже обняла его могучую шею своими тонкими руками, встала на цыпочки и потянулась к губам Марка.
Его дыхание обожгло ей кожу. Языком он пытался проникнуть в нее, и Хэлли с радостью принимала его. Она крепко держалась за его шею, а он притягивал ее все ближе.
О, думала она, это слишком прекрасно. Дыхание ее участилось, и она прижалась к нему бедрами. Хэлли хотела слиться с ним. О, как она этого хотела...
– Хэлли?
Сквозь густую пелену желания до нее донесся голос Трейси, но она не отреагировала.
– Хэлли? – снова позвала Трейси. – Ты наверху?
Марк и Хэлли замерли.
– Что тебе, Трейси? – откликнулась она.
– Где аспирин? Я не могу его найти.
Хэлли неохотно оторвалась от Марка. Его лицо выражало разочарование, она чувствовала то же самое. Хэлли погладила его по щеке.
– В моей аптечке! – крикнула она кузине.
– Я там смотрела.
Хэлли улыбнулась Марку и стала спускаться. Трейси стояла на лестнице с красными глазами, из носа ручьем текло, в руке она сжимала платок. На ней был красный банный халат, на ногах розовые тапочки. На вид ей можно дать лет десять, подумала Хэлли.
– Слушай, я... – Увидев Марка, Трейси замерла. Потом посмотрела на Хэлли, снова на Марка, потом опять на Хэлли. Ее лицо просияло. – Ой-ой-ой, – проговорила она. – Наверное, я вам помешала? Извините.
Хэлли чувствовала себя неловко.
– Марк... – начала она, но потом поправилась: – шеф Валкотт помогал мне убираться.
– Но мы же должны были сделать это вместе.
Марк прошел мимо Хэлли, слегка задев ее рукавом. По коже пробежали мурашки от его мимолетного прикосновения. Сойдя с последней ступеньки, он сказал:
– Я решил помочь вместо тебя. Ты должна лежать в кровати, – и тут же добавил: – не только ради собственного здоровья, но и чтобы Хэлли не заразилась.
Трейси громко высморкалась и засунула платок в карман халата.
– Я искала аспирин.
Хэлли подошла к кузине и взяла ее под руку.
– Ну, пойдем и найдем его, – сказала она, направляясь к выходу. Обернувшись, вопросительно посмотрела на Марка: – Идешь с нами?
Ему уже пора было возвращаться в участок, но уходить совсем не хотелось. Присоединившись к девушкам, он сел за кухонный стол и принялся наблюдать, как Хэлли ставит чайник, потом ищет что-то в маленьком ящичке рядом с раковиной.
– Аспирин всегда лежит здесь. Ну да, вот и он. И аскорбинка, кстати, тоже. – Она достала обе бутылочки и поставила их перед Трейси. – Вот, держи. Прими сразу же.
Трейси послушно налила в стакан воды и проглотила таблетки, пока Хэлли доставала кружки и раскрашенную банку.
– Я собираюсь заварить чай, – сообщила она Марку. – Ты хочешь?
– Чай?
Она засмеялась, увидев на его лице неподдельный ужас.
– Ну да, чай. Это такой напиток, его уже давно изобрели, может, слышал когда-нибудь?
Марк усмехнулся. Его мать делала чай, когда он болел, когда же он был здоров, то пил кофе, сок, воду, колу. Ему нравилось сидеть сейчас у Хэлли на кухне, где было тепло и уютно, нравилось смотреть, как она суетится вокруг кузины. И он согласился.
– Конечно.
Когда чайник закипел, Хэлли положила каждому в кружку по пакетику и залила кипятком. Трейси взяла кружку и сонно улыбнулась.
– Послушайте, я ложусь спать, а вы тут занимайтесь, чем занимались. То есть, чем собирались заниматься.
– Мы уже поняли, что ты хочешь сказать, – сухо прервала ее Хэлли. – Иди. Я тебе потом принесу куриный суп.
Трейси ушла, шмыгая носом. Уже в дверях она остановилась, задержалась на мгновение и повернулась. Ее темно-русые волосы висели по плечам, глаза и нос были воспаленными. Но она посмотрела прямо на Марка, и в ее решительном взгляде он больше не увидел ничего детского.
– Шеф Валкотт.
– Да?
– Спасибо вам за все, что вы сделали для Хэлли и для музея. Спасибо, что ко мне так хорошо отнеслись. Я знаю, что заслуживаю наказания, и, поверьте мне, я за все еще расплачусь. Мы с Хэлли много разговаривали, и я теперь понимаю, как плохо себя вела. Мне очень стыдно, что я всем доставила столько проблем.