— Ну? — трактирщик сел.
— Йен Штальгросс?
— Точно так. — Голос трактирщика стал чуть дружелюбнее.
— Мне вас рекомендовал общий знакомый.
— Полагаю, спрашивать какой, не надо?
— Мне нужна комната. И рекомендация по одному важному делу. — Игнорировав подколку, продолжил Энрике.
— Комната есть. Как для тебя держал — на чердаке, отличный вид, низкий потолок, свежие клопы, добрые тараканы, в меру наглая моль. Зато скорпионы не заползают. Летучих мышей боятся. Или змей. Что за дело?
— Моему знакомому, недавно прибывшему в город по важному делу, требуется квартира. Квартира, которую держит надежный человек. В этом районе. Безопасная. Тихая. Неприметная.
— Еще что-то? — скривился славный малый Йен.
— Этот человек из Альянса. — Холодом не повеяло, темнее в помещении не стало, но все равно звучало несколько зловеще, ну например как упоминание о чуме… или о налоговом инспекторе.
Последовало напряженное молчание.
— Да, того самого. — Иногда Реймунда забавляла реакция осведомленных людей на упоминание Альянса. В общем-то, организация эта была не страшнее кирпича, упавшего на голову, а встреча с ней и того менее вероятна. Но все же человеческий страх — забавная штука.
Трактирщик сделал знак круга[18] охраняющего. И, судя по всему, про себя вознес короткую молитву Богу-Защитнику.
— Есть такой. Но двух ригельдукатов[19] за это маловато. — К его чести, голос у Йена не изменился.
На стол легли еще четыре крупных золотых монеты весом каждая не менее 10 грамм.
— Старик Артур. Сам живет по адресу улица Самуила Кацеронне 8, шестой дом от угла пересечения с Проспектом Кинжала. Никого более надежного не знаю.
— Благодарю. Что с комнатой для меня?
— Один такой кругляш в неделю.
— Договорились. Заплачу два, если перенесешь зоопарк из нее в другое место.
— И не мечтай, — ухмыльнулся щербатым ртом трактирщик.
«Уже второй раз за сегодня», — подумал Реймунд.
Монета легла на стол. Дополнив горку.
— И пусть меня как можно реже беспокоят.
— Хозяин барин. Скажу девочкам, что ты мужеложец. — Трактирщику доставляло искреннее удовольствие издеваться над этим сухим, суровым парнем, наверняка очень опасным, но не для Йена, а потому уязвимым для насмешек. Некоторые люди порой так и норовят потянуть аллигатора за хвост.
— Это было раз, — сказал Энрике.
— Можешь заселяться, — не обратил внимания Йен.
Реймунд отправился наверх сразу, как допил пиво. Комната и правда оказалась такой, как ее описал трактирщик — низкий чердачный потолок, паутина по углам, явно не действующий амулет от насекомых над небольшой деревянной кроватью и наполненные клопиными трупиками жестянки с маслом на ножках оной. Так же стол, свеча в подсвечнике, стул, гладильная доска, сундук и картинка умеренно эротического содержания на мифологическую тему. Жить можно. Осталось и отсюда смыться.
В данном случае Реймунд решил пренебречь принципами и просто воспользовался отводящим глаза амулетом. Подобные вещи нормально работают, только если сделаны хорошо, а те, кому нужно отвести глаза, достаточно сконцентрированы на чем-то еще.
Сейчас условия были соблюдены. Таверна, как-никак, к тому же пришедший стекольщик-тортильер (черепахообразный гуманоид) расколотил стекло и теперь ругался с Йеном, требуя возмещения и обвиняя во всем официантку, а девушка тем временем примеривалась к крепкой дубовой табуретке. Некоторые просто не умеют вовремя замолчать.
Реймунд достал небольшое позолоченное яблочко из внутреннего кармана куртки и, разломив его (яблоко оказалось полым внутри), убрал обратно в карман, активировав амулет на пятнадцать минут.
Беспрепятственно он вышел из трактира, никем не замеченный, и отправился на улицу Самуила Кацеронне. Оная улица оказалась далека от градостроительного шедевра — просто глухой закуток с мелкой дорожкой, посыпанной щебнем, вившейся меж двух-трех этажных домов. Дома, в основном, выходили на дорожку торцом и обладали таким интимным конструкционным элементом, как некрупные безыскусные арки, ведущие в уютные внутренние дворики с зелеными насаждениями, развешенным бельем, лавочками для местных бабушек — тех самых бабушек, которые до наступления поры морщин и ревматизма занимались, как минимум, полевой медициной, вытаскивая с поля боя тела, раскромсанные мечами и посеченные картечью, а как максимум командовали собственным отрядом головорезов, по большей части сложивших головы задолго до старости. В общем, дворики с собственным колоритом, где так приятно проводить детство в совершенно особенном замкнутом мирке тепла и соседской общности. Если повезет.
18
Знак круга — священный жест, принятый в религии Единого. Воплощается в проведении перед собой руки с двумя распрямленными перстами по кругу.
19
Ригельдукат — золотая монета, принятая в Ригельвандо, считается самой крепкой и стабильной валютой в мире.