Я проснулся в больничной палате. Только теперь в медицинском учреждении я оказался в качестве не врача, а пациента. Рядом сидела мама. Я, конечно, хотел увидеть Инесс. Но понимал, что это вряд ли случиться.
- Павлуша, - только смогла сказать мама и расплакалась.
- Мама живой остался. Не надо, пожалуйста, меня оплакивать.
Я старался, как мог, успокоить мать, но прекрасно понимал, что хорошего мало - обе ноги были в гипсе.
Как оказалось, больше всего пострадали обе конечности. Если правая нога была еще хоть как-то, левая была полностью раздроблена. Кости собирали шурупчиками по частям. За всё время моего лечения Инес не показалась в больнице ни разу. Даже просто проведать. Мама молчала и не сказала ни слова, понимала, что мне тяжело. Для меня такое поведение Инесс было ожидаемо. Мать не рассказала мне, что, живя в Москве, сняла квартиру, чтобы ухаживать за мной. Инесс всем своим видом и действиями показала ей, что её присутствие в квартире не желательно.
Домой я смог попасть опять стараниями матери. На костылях. Теперь вся моя жизнь - это были процедуры, таблетки и уколы, инвалидное кресло и костыли. Я ходил, но с трудом. Чаще всего, чтобы меньше давать нагрузку, колесил по квартире на инвалидном кресле.
Увольнение из клиники не заставило себя долго ждать. Я понимал, что на работе меня ждать не будут. После короткого разговора с шефом я написал заявление на увольнение. С Инесс мы пересекались изредка. Как будто в квартире живут не супруги, а чужие люди. Но моё предложение развестись, Инесс только пожала плечами.
- Как хочешь. Имей в виду, что совместное нажитое имущество делится между супругами.
- В твоём случае я другого не ожидал.
Я нанял адвоката по бракоразводным делам и купил билеты в Ессентуки. Москва не приняла меня. В Ессентуках меня ждали родители и собственная небольшая квартира недалеко от курортного парка. И всё, что мне нужно для восстановления: любовь близких, тишина и красивая природа. Мне хотелось отстраниться от всей этой холодной суеты большого города. Я медленно, но верно шёл на поправку, костыли мне уже не были нужны, но всю свою оставшуюся жизнь мне придется передвигаться с тростью.
Через год в одном из санатории моего города меня приняли на должность врача-невролога. Я скучал по своей работе и с головой окунулся в рабочие будни.
Прогулка по парку была для меня привычкой. Каждый день свободное время я обязательно проводил здесь. В парке мне был знаком каждый уголок. В один из дней ноября я как обычно, вздохнув поглубже чистейший воздух, зашагал вглубь раскидистого курортного «чуда». Я сразу приметил молодую женщину, снимавшую на фотоаппарат окрестности парка. Она была так увлечена своим занятием, что не заметила, как весь путь я следовал за ней.
Глава 3
Часть 3. После него.
Утренняя пробежка была моим железным правилом. Парк был рядом и пока еще шумный и большой город, в котором я живу и работаю, пробуждался я с удовольствием, заряжалась энергией, пробегая порядка двух километров.
После приезда из отпуска я не могла себя пересилить и войти в привычный ритм жизни. Каждый вечер я внутренне настраивалась на пробежку. Но в очередной раз, засыпая уже на рассвете, откладывала её на следующий день.
Моя злость потихоньку таяла, я старалась её подогреть воспоминаниями об эффектном приходе жены Павла. Но она как-то странным образом трансформировалось в отчаянье и тоску. Все чаще я вспоминала единственную ночь с ним. Запах его кожи и теплые, почти горячие руки. Я почти не спала тогда рядом с ним. Слушала, как дождь барабанит в окно и чувствовала его горячее дыхание на своём плече. Я поежилась. Вся эта красивая картинка рассыпалась на следующее утро.
Утренний кофе окончательно разбудил меня. Мамы уже не было, только завтрак, приготовленный её заботливыми руками. Сегодня её смена начинается рано, и мы с ней не увиделись с утра. Боник уже топтался у входа, ожидая привычной прогулки.
- Ну что, дружище, пошли прогуляемся. Сил на пробежку у меня нет. Ни физических, ни душевных. Но прогуляться в твоей компании могу, - обратилась я к семейному любимцу, маленькому йоркширскому терьеру, подхватывая на ходу поводок.