Стеша. А что? Убежать? Опять в лес, на ветер?
Лавруша. Ещё неизвестно, что страшнее: замёрзнуть или тихонько заснуть от газа.
По коридору второго этажа снова проходит человек в комбинезоне с пистолетом-ракетницей в руке.
Стеша. Тс-с-с! Слышите?
Киля. Что там?
Стеша. Кто-то ходит.
Лавруша. Послышалось.
Димон (сжимая двустволку). Я пойду посмотрю.
Киля. И я с тобой. Можно?
Димон. Ишь, какой прыткий. Мало тебе ноги?
Киля (топает). Да она почти не болит.
Димон. Ага, значит, зря мы тебя на своём горбу тащили? Мог и сам идти? Нет, раненые и женщины остаются здесь. Лавруша, идёшь?
Лавруша. Поскольку я не раненый и не женщина…
Димон. А вы, если что случится, бегите к вездеходу. Поняли? Мы скоро. (Уходит. Лавруша за ним.)
Киля. Спрятаться бы.
Стеша. Куда?
Киля. А вот. (Опрокидывает набок два столика и исчезает за ними.) Полезай сюда.
Стеша. Не хочу. Чего это я буду прятаться? Стыдно.
Киля. А я, например, дома часто прячусь. То на сеновал залезешь, то в погреб, то под кровать. Не от кого-нибудь, а просто так. Для интереса — найдут или нет. Только никто не ищет.
Димон и Лавруша появляются на втором этаже, проходят по коридору, исчезают в той стороне, куда ушёл человек в комбинезоне.
Стеша. Знаешь, у меня сейчас такое чувство, будто всё это с нами уже было, Будто мы так же сидели в большом опустевшем здании, и ёлочные гирлянды поблёскивали в тёмном углу, и на улице ветер, а мы чего-то ждём. И страшно. Может, я сон такой видела? Или в книге прочла про похожее, но не помню, в какой. С тобой так бывает?
Киля. А дальше чего было в твоём сне? Не доглядела?
Стеша. Кажется, кто-то вошёл… Нет, не помню. Ты мёртвых боишься?
Киля. Да они же не мёртвые совсем. А хоть бы и мёртвые мне теперь всё равно.
Стеша. Почему?
Киля. Потому что…
Стеша. Давай-давай договаривай. Не темни.
Киля. Потому что вы теперь меня с собой никуда не возьмёте. Даже если мы отсюда спасёмся и всё кончится хорошо.
Стеша. Не болтай ерунды. Подвернуть ногу — это с каждым может случиться.
Киля. С каждым не с каждым, а случилось-то со мной. Димон не простит.
Стеша. А когда летом работали на стройке и его обожгло паяльной лампой, кто бегал к фельдшеру за мазью?
Киля. Ну, мы.
Стеша. Никакие не мы, а ты. Когда ты, наконец, отвыкнешь от множественного числа?
Киля. Всё, последний раз, вырвалось само.
Стеша. А кто его потом домой на подводе отвёз?
Киля. Так то домой. А он меня вон сколько тащил. И не на подводе, а на себе.
Стеша. Ты думаешь, Димон злопамятный, да? Жестокий? (Вздыхает.) Так многие считают… Алексей Федотыч у нас всегда из истории примеры приводит. «Представьте себе, говорит, что какой-нибудь греческий тиран пошёл войной на соседний город и завоевал его. Что он сделает первым делом? Вот ты, Дима, с чего бы ты начал?» Тут я, конечно, не стерпела и вылезла: «Почему если тиран, так сразу — Дима?»
Киля. Потому что он главный.
Стеша. Кто?
Киля. Димон. Он по натуре главный — всякому видать.
Стеша. Глупости. Разве это можно по натуре. Главным назначают или выбирают.
Киля. Ну да. Меня сколько ни назначай, ни выбирай, я всё равно не буду. Натура не та. Да и не хочу я.
Стеша. Нет, ты не понимаешь. Вы ещё историю не проходите, а там есть масса примеров, когда главными делались ну кто угодно. Это зависит от разных причин, потому что…
В это время дверь, ведущая с улицы на кухню, распахивается, и появляются двое старичков — Асенька и Серж.
Стеша. Ой! (Прыгает за Килину баррикаду.)
Асенька. Вот это ветер!
Серж (разматывая шарф). Вам кажется, что мы обошли вокруг всего здания? По-моему, нет. Мы выходили совсем в другую дверь. И крыльцо там было другое.
Асенька. Ах, какая разница? Главное, совершить прогулку перед сном. Моя гувернантка не позволяет мне лечь спать без прогулки.
Серж. Смотрите, кто-то оставил здесь свою одежду. И мешки. А вдруг это…
Асенька. Что?
Серж. Мешки Деда-Мороза. С подарками!