— Здесь нет башни.
— Мы на саркофаг залезем. На крышу.
Недостроенная махина, которую Ли — Ли саркофагом называла, пласталась напротив правительственной трибуны — через площадь.
— А праздник?..
— Сейчас начнется.
— Без повода?..
— Как все начинается, — нетерпеливо потянула меня Ли — Ли. — Пошли…
Подняться на саркофаг оказалось непросто, мы долго–долго взбирались по лестницам, карабкались по стенам, по лесам, и пока поднимались, и когда наконец–то выбрались на крышу, как раз и подоспел торжественный праздник… я никак сообразить не мог: какой праздник в августе?.. Всемирный день Вождя? И площадь под нами кипела транспарантами и флагами, и сиял трубами сводный оркестр Краснознаменного Белорусского военного округа, и правительственная трибуна была забита вождями: хорошо, что Ли — Ли меня там разыскала, а то бы растоптали. Среди вождей были те, кого я знал, Хусейн и Арафат… хоть Арафат, по–моему, совсем не бандит, тогда чего это он с Хусейном да с Хусейном?.. И были те, кого я узнавал, Пол Пот и Сомоса, Фидель и Ким Ир Сен, Чаушеску и помельче, но большую их часть я не узнавал и не знал, а их было столько, что они не умещались на трибуне, друг на друга напирали и напирали, и те, которые стояли спереди, спрыгивали с трибуны, чтобы их не придушили, но потом опять забегали в спину задним, чтобы напирать и напирать…
Непонятно было, почему они все сразу так стараются протиснуться в первый ряд, могли бы все же, как вожди, как–то цивилизованно, по очереди… но все открылось, когда голос, который обычно здравицы на праздники провозглашает, громче самого себя рявкнул: «Слово для оглашения нового вождя всех времен и народов то–ва–ри–щу Ле–ни–ну!!!» И Ленин, опередив свой гроб с окошком, на катафалке за ним поспешавший, выбежал из саркофага, который, оказывается, для него и строили, чтобы из Москвы в Минск перевезти, потому что здесь первый съезд РСДРП проходил, совсем недалеко, через реку, с саркофага этот дом видно, до него пять минут ходьбы, а с горки на катафалке так и быстрее, если захочет там встретиться с кем или просто чаю попить Ленин, который через площадь подсеменил к трибуне, подпрыгнул и ткнул пальцем в того, кто в центре в первом ряду в тот момент оказался:
— Он!
Похоже было, что Ленину наплевать, кого после себя самым великим вождем объявлять. И все про то, как он Сталина в вожди не хотел, — сказки…
На трибуне, друг на друга напирая уже для того только, чтобы взглянуть, кто он? — недовольно прогудели… Хотя Ленин и в хозяина пальцем ткнул, но каждый ведь рассчитывал… Только что поделаешь, если уже ткнул?.. Не своя страна, не своя охрана — так только и остается, что прогудеть.
— Да какой из него вождь! — весело крикнула Ленину и всем остальным вождям, на которых Ленин хмуро посматривал, Ли — Ли. — Так перепугался, что усрался, когда я из лифчика бомбу достала!
Проказница Ли — Ли!.. Не такой у нее лифчик, чтобы бомба вместилась, и Ли — Ли, конечно, не бомбу, бумаги из него достала, которые в сейфе нашла, но крикнула, что бомбу — так ей весело было на крыше, стоя на краю которой фрагментом квадриги, мы сверху все, что внизу, трахали. Ли — Ли стелилась, летела, дыбилась передо мной молодой кобылицей — и над площадью, над сводным оркестром Краснознаменного Белорусского военного округа, над флагами и транспарантами, над трибуной с напирающими вождями развивалась на ветру ее каштаново–краснознаменная грива…
— На острове свободы засранцев не оглашают! — решительно сжав кулак, вскинул руку Фидель, и Ким Ир Сен вскинул: — И на полуострове!..
— Ну, если усгался… — засомневался в своем выборе Ленин, и Ли — Ли добавила ему сомнений:
— Вы, Ленин, гляньте на меня! И вы, вожди, гляньте!.. И он меня — такую! — с перепугу не трахнул!
Все вожди и Ленин посмотрели на Ли — Ли — и видно было, что Ленин не находит, что сказать, а Фидель опустил кулак и развел руками: мол, о чем тут говорить…
Ленин покивался с носков на пятки, заложив большой палец левой руки за жилетку, правой рукой махнул: «А газбигайтесь вы, пидагы, сами!» — лег в гроб с окошком и покатился с горки на катафалке.
Таких жестов от Ленина не ожидали — и все растерялись, будто усравшись, и чего–то даже забоялись…
— Слабайте вы что–нибудь! — никого и ничего, даже тесной могилы, если со мной Ли — Ли, не опасаясь, прокричал я Тырде, тамбурмажору, который давным–давно — плечом к плечу со мной — в сводном оркестре Краснознаменного Белорусского военного округа на тубе играл, потому как на чем ему еще играть, когда фамилия у него такая, Тырда, а туба звучит тыр–да, тыр–да–да, не фамилию же из–за этого менять, да музыкант он и с такой фамилией классный, услышал меня и вскинул бунчук, палку с хвостом, которая также тамбурмажором называется, вот и выходит, будто тамбурмажор самим собой тамбурмажорит, лабухам только бы потешиться — и оркестр джаз лабанул!.. а вы думали лабухи для того, чтоб марши вам выдувать?.. выдувают, конечно, куда им деться… стыдно, но как–то нужно кормиться, а так бы!.. думаете, они не соображают, для кого выдувают?… и что для вас выдувать — это вам служить… так отсосите!.. у-у, как вариации «My Insomnia, My Sleeplessness» лабанули!.. свингуя, вон что первая труба вытворяет!.. у–а–о-у-а!.. — серебряно в верхах и свинцово вниз!.. вот откуда у Ли — Ли такие звуки… и Луи нарочно для нее высоко–высоко и чисто–чисто, там, где ангелы, как только Луи, этот черный бог, умеет: а–о–у-а-о!.. я и не знал, что Армстронг в оркестре… и Майлз Дэвис… и Диззи Гиллеспи с братьями Марсалисами… и Бенни Гудмэн… и Джон Колтрейн… ё-моё!.. а вокал какой!.. ну, Тырда, какой вокал поставил!.. Эллу с Дюком!.. и Маккартни, обнявшись с Мулей — лом какой: песняры с битлами!.. и Дин Рид, которого вы в немецком озере утопили, но ведь недаром говорят: «Умирать, так с музыкой!» — не с вашими же блядскими речами и докладами!.. так хули вы там на трибуне выставляетесь, кто вы против наших?.. вот, блин, оркестр какой Краснознаменного Белорусского военного округа!.. как Щерица шерстит!.. как Барма бурдонит!.. не хуже Диззи и Майлза!.. те даже косятся слегка: что за дудки, почему не слышали?.. а Змей с флейтой, как змей, извивается, ему бы только какую–нибудь флейту обкрутить, а Лютый на младшего брата Марсалиса в импровизациях наседает, наседает!.. какой джэм–сейшн!.. вам на трибуне только рты разевать!.. вожди–негры уже танцуют, в черных хоть кровь кипит… они бы сами слабали, да дудки не взяли… а вы насупились в шляпах: лабухи вам не нравятся!.. посадить, чтоб знали!.. и давай меня, как зайца, гонять!.. по карцерам, по сральням, по трибунам!.. — за что?.. за то, что одни из вас украсть хотели, а другие из вас у вас перекрали?.. так я при чем, разбирайтесь сами, вон как оркестр лабает, у меня своя компания, у вас хрен какая сложится, Ленин правильно сказал, что вы пидары, и что мне до вас до всех — пошли вы в задницу!..