— Она не знала, почему?..
— Знала, но удивлялась… Пришли все соседи наши (Ли — Ли так и говорит: наши, мои, значит, и ее), из академии, он там заведовал лабораторией какой–то секретной, человек тридцать, его ученики, один… (и тут Ли — Ли — я это потом вспомнил — потянула паузу, будто прикидывая, что и как сказать) …один из Америки прилетел, Лидия Павловна говорила, что ты знаешь его, еще бомжи, — представляешь, какая тусовка!.. И когда американцу наручники нацепили, бомжи в драку кинулись. Я с бомжами была…
У Ли — Ли синяк на левой скуле — и она объясняет мне, откуда… Ну, хоть что–то объяснила.
Дурдом кругом… Зачем человека на кладбище в наручники брать, переждать нельзя?
— Нет у меня американцев знакомых.
— Так он наш, съехавший… Еврей, наверно.
— А бомжи почему за него вступились?
— Он поминки оплачивал, всех пригласил — и бомжей… Такое побоище началось! В толчее гроб с Игорем Львовичем без крышки в могилу столкнули… Достали — он весь в мокром песке, дождь как раз припустил, еле отчистили… А двое из тех, что будто бы из академии были, против нас бились. Лица в штатском, скорее всего. Лидия Павловна глаз одному, как пикой, высадила! Представляешь?
Я представил.
— Что ей за это будет, как ты думаешь?
Я отвечаю:
— Око за око… — я не думаю о Лидии Павловне, я думаю о себе.
Зиночка удачно попала: из больницы я вышел, прихрамывая. Лег раненным спереди — встал раненным сзади. Рассказать кому…
Провожая меня, Зиночка радовалась, что иголка не сломалась, а то б ей, ой, было!.. Однажды случилось такое, так едва достали, вырезали иголку… Стало быть, я не первый — и удачно отделался.
Пешком домой хромать не пришлось: в больничном дворе поджидал у машины участковый.
— Следователь попросил вас доставить… Неофициально. Это не моя работа, но… Тем более, вон вы ногу подтягиваете… Залечили?
Он как будто знал, или догадывался про Зиночку — и я ощерился.
— Какие–то же нормы есть, правила! Вызов на допрос, санкция на арест! А то приехали: вас доставить!..
— Лучше по–хорошему, — открыл дверцу машины участковый. — Есть и нормы, и правила, но лучше, Роман Константинович, по–хорошему…
Следователь меня часа полтора мурыжил.
— Были вы в день убийства в квартире Рутнянских?
— Ну, был…
Поначалу, чувствуя все ту же непонятную опасность, я отнекивался: не был. Не зная, что уже дал показания сосед, видевший с балкона, как, постояв во дворе с Лидией Павловной, я вошел в подъезд. К тому же во всем, кроме убийства, признались граждане Тихон Михайлович Лупеха, Алексей Викторович Матвеенко и Зинаида Сергеевна Лискина — ассиметричный, фикусолюб и «профессорша». А я‑то думал, что женщины с именем Зина никогда у меня не было…
Следователь не стал допытываться, почему я врал и ему, и участковому.
— Понимаю, не хотели впутываться… Имя, имидж, вы достаточно известный человек, Роман Константинович. Я, кстати, один из ваших поклонников… Но почему гражданка Рутнянская утаила, что вы заходили в квартиру, как вы думаете?
— Лидия Павловна?..
— Лидия Павловна.
— Не знаю…
— Я спрашиваю, как вы думаете, почему?
— Забыла…
— Забыла?.. Сына убили, а она забыла, кто?
— Кто — это кто? Вы хотите сказать…
Следователь перебил, не дожидаясь моих предположений.
— То, что она не сказала! Если бы она что–то такое не думала, кого–то в чем–то не подозревала, она бы сказала?.. Ну, заходили — и заходили, что тут утаивать?
— И нее и узнайте.
— Узнаем. Лидия Павловна жила у вас?..
Даже про это донесли…
Допрашивая меня, следователь еще и забавлялся, пытаясь вертикально поставить, с края стола пальцем подщелкивая, спичечный коробок, и в этом месте допроса мне стало малоинтересно, удастся ему фокус, или нет…
— Пока ты в больнице был, я у людей одних ночевала, — признается Ли — Ли, хоть у нас не допрос и я ни о чем не спрашиваю. — Ты меня обидел.
Она у людей одних ночевала — и я ее обидел!
— Со всеми ночевала?.. Или с одним?
Ли — Ли — разве я матерюсь? сквернословлю? — плавно отворачивается. И столько презрительности в этом жесте…
— Пока со всеми, — говорит она туда, куда отвернулась, и поднимается. — Я пойду.
Пусть бы шла, мне даже нужно, чтобы она ушла, но ведь не так… И я снова ее усаживаю.
— Чем я тебя обидел?
— Если спрашиваешь, чем, так объяснять без толку.
Господи, ну вот как это?..
— Так и не объясняй…
— И не объясняю…