— Ты с чего это взял?
— Из восторгов Красевича. Такой уж ты умный — куда там!..
«Как Дартаньян, — подумал я. — Что ни скажут — понимаю…»
— Можно ведь и в дурака сыграть… Можно?..
— Все можно… Только власть — баба обидчивая. И мстительная, — сказал Ростик так, будто от самой власти передавал, что она обидчивая и мстительная.
— Да какая власть!.. Колхоз, бригада…
— Ну и что? — неожиданно спросил Ростик. — А тебе какая нужна, если ты лабух?..
Я решил, что он подначивает, и отмахнулся:
— Брось… Будто сам ты не так же думаешь…
— Я думаю, что я передумал.
— Давно?
— После того, как Крабич мне затылок проломал… Представляешь его во власти?..
Крабича во власти я не представлял… Зачем она ему?.. Хотя кто его знает: власть такая игрушка, что только дай…
— Ты и вправду передумал?..
— Какая про власть может правда быть, Ромчик?.. Правда про власть — это революция.
— Тогда о чем мы говорим?
— Про выгоду. Говорить стоит только про выгоду… Но есть тонкости: приличия, еще там что–то… Поэтому нам выгодно считать, что эта власть ничем не хуже другой.
— Тебе выгодно?..
Ростик не возразил.
— Мне, если так хочешь… Во всяком случае, не хуже той, которая была. Знаешь, чем она борцов наших раздражает?..
На этот раз Ростику захотелось, чтобы я спросил: чем?.. Я спросил:
— Чем?
— Тем, что есть такая, какая есть. Вроде как и не должно ее быть — колхоз же, как ты говоришь, бригада — а она есть. И президент тот, который есть, и министры, а борцам все кажется, что здесь несправедливость, обманка какая–то. Если бы они в президентах, они в министрах были, тогда все было бы справедливо, а так — нет. Их грызет ощущение продутой игры, которую, как им теперь кажется, они легко могли бы выиграть. Они пораженцы, прежде всего пораженцы, а потом уже за что–то там борцы…
Я слушал Ростика и думал: что–то он не договаривает… Оба мы не договариваем, поэтому и пустой разговор…
— Ростик, — спросил я, — зачем к тебе Шигуцкий с Красевичем приходили?
— Проведать.
— А еще зачем?..
Ростик также, видимо, почувствовал, что дальше не договаривать — разговор без толку. Без выгоды.
— А еще договорить то, что в бане Крабич договорить не дал… Что депутатские выборы — прикидка к президентским, под которые уже весь шоу–бизнес нам отдадут… И оставят его за нами, пока при власти будут, а при власти они, как Шигуцкий говорит, навсегда. — Ростик, который когда–то и лабухом был, и директором, и конферансье, крутанул кулак на кулаке и сказал голосом Шигуцкого: «И никто не пискнет!..»
Приблизительно этого я и ожидал…
— Все?..
— Почти… Мелочи еще… Уходя, обняли и сказали: «Не нужно Роману Константиновичу в оглобли бить».
Ростик понимал, что это не мелочи, поэтому и оставил под самый конец: «Уходя, обняли и сказали…»
— Кто сказал?..
— Шигуцкий. Красевич уверен, что в оглоблях брыкаться ты и не собираешься…
Здесь я не сдержался, чтобы не спросить:
— И все же тебе поручили повлиять?..
Ростик взглянул на меня с той еврейской тоской, с которой самый тоскливый белорус не взглянет… Разве что хитрить будет, показывая, будто ему так же тоскливо, как еврею…
— Ко мне пришли и мне открыто сказали про мою выгоду… А я старый и хворый жид, кому я на хрен нужен?.. И я лежал и думал: жизнь — очередь. Каждый в ней, кто не первый, стоит за кем–то. Вышло так, что я за тобой… Чем ты ближе к первым, тем я к ним ближе. Тебя подтаскивают к власти — мне это выгодно, Ромчик… Давай попробуем выкрутить из этого все, что можно…
Ростик смотрел, как вселенская грусть, — мне жалко его стало.
— Если ты в оглоблях брыкаться не будешь…
— Не буду, — хитровато пообещал Ростик. — Так что?..
— Не хочу я с ними ничего выкручивать.
— А с кем хочешь? С борцами? С сумасшедшими вроде Крабича?..
— Ни с кем.
— С кем–то придется, — сказал Ростик то же самое, что Крабич говорил, и выходило, что ничем космополит еврей не умнее националиста белоруса.
Объяснять Ростику, что меня не столько к власти подтягивают, сколько в стукачи и провокаторы тащат, было поздно. Недосказанное, как не раз я примечал, вообще редко договаривается. Во всяком случае, так, как оно сказалось бы сразу…
— Держи… — вытащил Ростик из–под подушки папку с бумагами. — Печать поставишь и отдашь Красевичу.
— Что это?..
— Договор с фирмой, через которую платить нам будут, — Ростик усмехнулся. — За культурные услуги…