Нет, вообще, мы самые безобидные и добрые, и религия у нас самая мирная, и храмы мы строим из подбитых танков, и анафема всему кольцу врагов.
Да, мы до сих пор сладострастно ковыряем трухлявые немецкие танки. Для всего мира война закончилась в 1945. А мы всё еще воюем, всё еще ненавидим, всё еще грозим.
«…мы, советские пионеры всегда будем помнить, что война была страшной бедой и великой трагедией нашего народа, и торжественно клянемся сделать всё, чтобы в будущем этого никогда не произошло…»
Советский Союз хоть и лез, тайно и похотливо, во все горячие точки на Земле, но официально провозглашал: «Миру мир!» и вписывал эти культурные коды в подрастающее поколение. А в современном пропагандистском угаре нет никакой системы, только милитаристский лязг с дегенеративными воплями: «Можем повторить!» Какое поколение они хотят вырастить в этом бесчеловечном хаосе?
«…здесь, на войне мы все хотя бы видим, что такое настоящий человек, которого не пытаются культурным образом заточить под нужды современной цивилизации, он обретает свою истинную звериную стать...»
Никого они не собираются выращивать. Наше поколение, как и многие предыдущие поколения, хотят принести в жертву во имя каких-то смутных идей – что-то насчет попила бабла. Причем пропаганда настаивает, чтобы мы сами бодро и весело расставались с жизнями, иначе каждого заклеймят трусом и эгоистом без грана святого.
Патриотическое воспитание – это приуготовление к радостному самоубийству.
Наши предки веками приносили себя в жертву лишь для того, чтобы жили мы, и жили нормально. Но вместо этого мы все должны верноподданнически умереть, потому что Владимир Владимирович поссорился с Дональдом Макроновичем, и в связи с такой оказией нам всем уже зарезервировали льготную лужайку в раю. Отлученный озлобленный патриарх подтвердил.
«…я давно заметил, ещё когда ходил с отцом в детстве на охоту, что оружие буквально просится, чтобы его применили. Такая убойная, необоримая сила – это современная магия, и так трудно бороться с искушением проверить – сработает ли магический посох, если произнести короткое заклинание – нажать на спусковой крючок?»
Что не так с этой страной, что она всё время пытается изменить свое прошлое, а не будущее? Почему у этих людей не осталось надежды на завтрашний день, зато ненормальная страсть к придумыванию древнего величия?
Сколько ещё поколений нужно принести в жертву, чтобы наступило, наконец, светлое будущее, и люди просто могли спокойно жить и заниматься своими делами? Почему бы не побросать оружие прямо сегодня? Сколько ещё можно жертвовать собой ради мира? Ведь даже добровольная жертва – это уже насилие и вопль об отмщении. О каком мире тогда вообще может идти речь?
Но самое паскудное, что тот, кто больше всех орет про ядерный пепел и героизм мучеников, будет отсиживаться глубоко в тылу в уютном подземном бункере, пока наивные простачки, которых взяли на слабо, будут гибнуть на очередной бессмысленной бойне.
«…Меня всегда занимали забавные соответствия в разных языках. Все же знают, как будут «войска» по-английски? «Troops» - «трупы». Что может быть очевиднее?..»
Есть такой озлобленный старый хрыч. Он уже прожил своё. Ему плевать даже на собственную жизнь, а уж на чужие и подавно. И всё, что желает такой старик, – это уйти красиво. Так грохнуть, чтобы в столетиях отдавалось. Видимо, его последний шанс получить сексуальную разрядку – только по колено в крови невинных призывников, отданных на заклание патриотично настроенными мамашами, испускающими соки на полуголые фотосессии диктатора.
«…выполняем интернациональный долг братской помощи афганскому народу, только вот почему-то этот народ забыли предупредить, что мы не захватчики… только кто мы?»
А теперь вспомните, как выглядят все генералы, министры, президенты и диктаторы. Кого они разглядывают по утрам в зеркале. И спят и видят, как сделать так, чтобы мир содрогнулся, а они снова смогли напитаться непрожитой молодостью убитых солдат в лучших традициях легендарной графини Батори. И в нашем царстве победившей архаики и милитаризма на этих клыкастых нелюдей с чванливыми аксельбантами нет и не будет никакой управы.