— Увольняйся из дружины, а дня через три приходи ко мне. Утром приходи, рано. Начнется, Лад, у тебя другая жизнь...
Вечером, поджидая Седоборода на крылечке его избы, Лад ел хлебную краюху да думал о жизни будущей. Остался он нынче совсем без денег (мало ли что нож новый в голенище сапога воткнут, и соли горсть карман отягощала), так ведь и без дела он остался. Чему-то научит его Комер-сан, и пойдет ли наука впрок, а жить надо сейчас.
Разговор с Яромом Живодер-Вырвиглаз выдался не из легких. Не бывало такого, чтобы из дружины молодые самовольно уходили. Яром смеялся над Ладом, потом бранился с пеной у рта, уговаривал после, да бесполезно. Лад твердо стоял на своем. Применить силу начальник дружины не решался, помнил, как в последнем кулачном бою Лад отделал его. Попенял на глупость Лада и отпустил его, но без денег.
— Оставь себе обмундирование и оружие, это в счет жалования пойдет, и проваливай. Больше не приходи, обратно не возьму.
Лад ушел.
Прощание с дружинниками-побратимами не на что было справить. Потому занял Лад у Жадюги, хозяина кабака ближнего к слободе дружинной, пару монет серебром, и напоил дружков верных вусмерть. Сам же трезвехонек сидел, словно на поминках собственных.
Уже где-то костры запалили, а Седоборода всё не было. Не идти же обратно на заимку, думал Лад. Не придет старый, так здесь, на крылечке и заночую. Всё лучше, чем с гоблином в одной избе ночевать. Тут открылась дверь и голос Седоборода позвал его.
— Входи, чего штаны на крыльце просиживать!
«Откуда взялся? Не в окно же залез...» Лад вошел в избу, закрыл дверь. Устало растянулся на скамеечке вдоль стены.
— Поди, голоден? Сейчас ужинать будем, — Седобород поворожил немного над столом, — откуда-то взялась каша дымящаяся, колбаски кровяные жареные, каравай хлеба белого и бутыль браги мутной. — Садись.
Второй раз приглашать Лада нужды не было.
— Был у Комер-сана?
— Был.
— Ну как, взял в ученики?
— Ага.
— Проверял?
— Угу... — Лад выпил браги и схватил кусок колбасы. — Получил я нож да ладонь соли.
— Хорошо. А из дружины ушел?
— Яром злился, но отпустил.
— Одного я не пойму, — Седобород вдруг как-то странно посмотрел на него. — Зачем ты Сэру Тумаку рекомендацию написал? Подкупил он тебя?
У Лада челюсть отвисла. Откуда дед знает?!
— Да что с него взять-то? — обиделся Лад. — Клок шерсти, да и тот с клопами. По доброте написал. Пожалел. А ты откуда знаешь?
— Весь лес гудит. Через неделю Сичкарь собирает... Да не плюйся ты! О чем я?!.. Через неделю примут горемычного в свой сброд, куда им теперь деваться. Я бы сам за него похлопотал, да всё некогда... Он-то, шерстяной, чего сам не пришел? Сказал бы, в чем дело, разом бы утрясли.
— Не хотел тебя беспокоить.
— Так и сказал? С манерами... Сколько здесь живет, а воспитание всё же чувствуется... Как пойдешь к Комер-сану, запомни, первый день самый важный. Будут дни труднее, но важнее не будет. Как себя покажешь, так и дело пойдет. Понял?
— Понять не трудно. Только зачем всё это?
Седобород вздохнул.
— Всего не скажу, но часть правды поведаю. Ты думаешь, почему Комер-сан наш Посад выбрал?
— Устал от дорог, — предположил Лад.
— Да дорога купцу, как дом родной! Постоянства он ищет и покоя... Почему?
— Неужели наш Посад так уверенно на земле стоит?!
— Уверенно, уверенно... Дело не в этом. Задайся вопросом, почему купец Комер-сан, которому ведомы все тонкости дела торгового, и для которого смена одной страны на другую есть процесс жизненно важный, ибо торговля всегда ищет рынки новые, решил осесть навсегда в месте столь стабильном, как наш Посад?
Что-то нехорошее просыпалось от слов таких в груди. Однако плевать Лад не стал, а задумался. Седобород лил масло в огонь.
— Чего ИСПУГАЛСЯ Комер-сан? Вчера на гулянке не зря он обмолвился про перемены, ох не зря!
— Про какие перемены?
— Сказал, что грядут в мире перемены большие. А к добру ли, ко злу, не обмолвился. Да только понял я, что он сам ничего толком не знает. Просто послушался интуиции своей и решил осесть в месте безопасном, да не в любом (мест безопасных в мире полным-полно), а в таком, где все пути торговые сходятся. Зачем?
— Чтобы знать все слухи, — догадался Лад и сам себе удивился.
— Верно. В Посаде все новости встречаются. Рано или поздно сходятся они на площадях торговых, и умеющий слушать правду узнает... Потому и хотел я тебя в ученики к нему определить. Смышлен ты, азы торгового дела быстро освоишь, это в жизни пригодится. Да рядом с Комер-саном будешь всегда. Может, и выведаешь, чего так боится купец знатный.
— Шпионить? — брезгливо спросил Лад.
— Шпионят за врагами, а Комер-сан в трудную минуту поможет Посаду не хуже дружины целой, будь уверен. Просто знать нам надо, с чем столкнемся в будущем. А теперь спать иди.
— А ты?
— А мне еще много дел сделать надобно...
Три дня совет посадский рядил, где ставить дом Комер-сану. В совете заседали СТАРЕЙШИНЫ, речь их размеренной была, и покуда один говорил, другие заснуть могли. Что и делали постоянно. А когда просыпались, то не помнили, о чем судили. И всё начиналось сначала. Наконец, место было определено. Сознали мастеров-плотников, и застучали топоры...
Комер-сан встретил Лада сурово.
— Ты опоздал. Нехорошо так начинать. Значит так, теперь жить будешь при мне, это избавит меня от твоих опозданий... Ну что, готов? Тогда пойдем. Сегодня твоя задача наблюдать за всем. Запоминай, к каким лавкам торговым подходим, какой товар смотрим, как торгуюсь я, и как купцы другие. Понял? Что почем, какой товар бойче идет, а какой приходится продавать с натугой. Потом спрошу.
И пошли они в Посад, град торговый, град богатый...
К вечеру Лад был измотан. Устал он не столько физически (силушка в нем была молодецкая), сколько умственно. Слов разных заумных и странных услышал он за этот день столько, что и слюны не хватило бы, вздумай он плеваться по каждому поводу. Узнал он также, что посмеиваются купцы, для которых Посад стал родным не с рождения, над привычкою местных, коренных посадских, слюной брызгать.
Стыдно стало ему за обычаи дедовские. А после злость пришла. Коли не по нраву обычаи, так какого рожна сидеть здесь?!
Да-а, разный люд в Посаде собрался, со всех концов Земли товары на показ выставлены. Лад и не догадывался, что люди из одной страны предпочитали селиться в Посаде в одном месте, образуя небольшие кварталы, где царили их родные обычаи и нравы. Называли такие себя диаспорой, и торговлю вели исключительно своим товаром.
Купцы из Итая, раскосые, как Комер-сан, торговали преимущественно шелком легким да порохом дымным, зерном хлебным и рисом, и поделками для детей.
Купцы из Хундустана промышляли фруктами и травами, иногда выставляли оружие странное — сабли кривые, ножи широкие.
Из Франзонии несколько семей сыром нежным торговлю вели, да вином, которым угощал намедни Комер-сан гостей знатных.
Люди из Бовуссии кожей промышляли и пивом. И всё это не в мелком количестве!
Лад диву давался — торговля шла на будущее. Вот кто-то закупил двадцать обозов дынь хундустанских, кто-то прикупил пять обозов сыра франзонского, да еще бочонков тридцать крепкого пива бовусского. Всё это будет отправлено из Посада в земли дальние, откуда купцы привезут потом товар иной... Хундустанцы прикупили риса пять обозов у купцов итайских. Те, в свою очередь, разжились вином франзонским. Купцы франзонские прикупили шелку, а купцы из Бовуссии глаз положили на скакунов манжорских...
Сделки заключались большие и маленькие, на сегодня, на завтра и на год вперед.
Еще одну особенность заметил Лад — при каждой сделке присутствовал приказчик.
А еще впервые он так близко столкнулся с людьми Мафии. Они были везде и всюду выспрашивали чего-то, вынюхивали. Этот товар откуда, из Хундустана? А когда прибыл? Месяц назад? А сколько времени дорога заняла, и в какую копеечку доставка встала? Всё им было интересно и важно.