- Моя жена умерла. Я не хочу снова жениться, но мне нужна женщина. Молоденькие старлетки хороши в постели, но мне нужны свежие рубашки и горячая еда. К тому же ко мне приходят гости, а все эти девчонки дурно воспитаны, чего не скажешь о вас, пани Яночка. Я возьму под свою опеку вас с вашей девочкой, если вы согласитесь жить со мной. Подумайте.
Пани Яна подошла к окну. Дул ветер, лил дождь. Того и гляди снег пойдёт, а у неё ни денег, ни дома. Да и работу без профессии ей не найти, а надо ещё Ядю в школу отдать. Как всё безрадостно! А в семнадцать лет жизнь казалась сказкой и манила перспективами, когда она в белом платье танцевала вальсы в гостиной папеньки, отставного генерала войска польского, гордого потомка древнего дворянского рода Великолепной шляхты Златой Речи Посполитой! Она вздохнула. Шанс выжить есть, а вот выбора нет. Но дочь она приготовит к другой жизни. Совсем к другой! Себя принесёт в жертву, но дочери вернёт положение принцессы. И пани Яна повернулась к директору цирка с вымученной вежливой улыбкой…
Шли годы. Цирк кочевал. Ядвига так и не пошла в школу, и мать обучала её сама. В понятие пани Яны о подходящем для будущих принцесс образовании входили каллиграфическое грамотное письмо, основы алгебры, географии и истории, знакомство с шедеврами мировой литературы, французский язык и рукоделие: вышивка крестом, гладью, бисером. К этому добавили игру на гитаре. К тому же Ядвига, с детства крутившаяся возле животных, научилась мастерски ездить верхом, фехтовать, танцевать, ходить по канату, жонглировать. С пятнадцати лет стала выступать с труппой. Малышка крутилась за кулисами с детства, и пан Владек, запойный помощник укротителя, кормивший цирковое зверьё, посвятил её в основы дрессуры, заключавшиеся в двух великих постулатах.
Первый гласил, что человек может подчинить себе любую тварь, которая ниже его ростом и которую он может оседлать, а второй заключался в том, что страх перед зверем – это звериный же инстинкт, а человек разумный может его в себе победить и контролировать, и тогда укротить животное…
В восемнадцать лет к Ядвиге посватался эквилибрист. Пани Яна отказала соискателю руки её бесценной доченьки и выманила у пана Стася огромные деньги, чтобы отправить дочь на Канарские острова – курорт для миллионеров.
- Это твой шанс, не упусти! – сказала мать, – другой возможности не будет!..
Наследники Скупого рыцаря
Наследники скупого рыцаря
Старый Мухитдин закрыл счётную книгу и задумался. Дела его шли с каждым годом всё лучше, но здоровье становилось всё хуже. Он понимал, что пришло и его время – время определиться с наследником. Вот только жаль, что всё уже определил кадий. В их ситуации он бы и не смог решить всё без помощи судьи -– слишком запутанным было семейное дело о наследовании состояния.
Сорок шесть лет назад, когда ему стукнуло двадцать, он понял, что средств к существованию у него нет. Никаких. Старая иудейка, у которой он на базаре то покупал, то подворовывал яблоки, как-то сжалилась над ним и посоветовала жениться. Молодой дурак обрадовался и женился на красивой светловолосой сероглазой юной берберке из амациргов, из семьи, принадлежащей к мусульманам-суннитам, и такой же нищей, как и он сам. Лемтуна, правда, оказалась рукодельницей и ткала на продажу ковры и гобелены, что позволило им не помереть с голода, но это было не то, чего добивался Мухитдин.
Он распинал и расшвырял фруктовый прилавок старой Сары на рынке.
- Будь ты проклята, старая дьяволица! Ты толкнула меня из нищеты свободной в нищету с обязательствами, подлая ведьма!
- Я же не предлагала тебе жениться на красоте, господин! Я предлагала тебе жениться на деньгах! – причитала толстозадая торговка, ползая в пыли Медины и собирая свои яблоки и другие фрукты, – и ты всё ещё можешь это сделать! Только теперь женись с умом!
- У меня нет калыма на вторую свадьбу! – горько воскликнул он.
- А ты женись на нашей девушке из богатого дома. За нашу калым давать не надо, за ней самой дадут приданое, – хитро улыбнувшись сказала торговка.
Мухитдин всё разузнал. И верно, кроме мусульманок, мужчины мусульмане могли жениться на женщинах людей из Писания – иудейках и христианках. Он наскрёб денег и отправился на север страны – туда, где Африка соприкасается с Европой. В Шефшауене – «голубом» городе на крайнем северо-западе Марокко близ Тетуана, на склонах Рифских гор, было много богатых семей из колонии евреев-сефардов, говоривших на языке романьоль – выходцев из Испании. Город возник после принятия Альгамбрского эдикта от 1492 года, повелевавшего маврам-мусульманам и иудеям покинуть Испанию. Прибывшие и осевшие в большом количестве в Шефшауене испанские мусульмане и евреи сформировали внешний вид марокканского города по образцам своей родины, Андалузии. В связи с тем, что в течение столетий город был объявлен священным местом и посещение его иноверцам было запрещено под страхом смерти, Шефшауен сохранил в неприкосновенности свой средневековый облик.