- А что с ней решать? Я везу её с собой!
- Нет, – коротко ответил он.
- Да, – для пущей убедительности она кивнула.
- Мои люди не едут с нами до Шефшашуена – они разойдутся по всем сторонам света: в Тетуан, Танжер, в Эль-Хосейну – это правила безопасности. И в Шефшауене нет мест, где можно держать верблюдов.
- А твой Магриб?
- Я арендую ему место на конюшне.
- Значит арендуешь и для Колючки.
- Нет.
- Почему?
- Просто нет.
- Ты говорил, что у вас, у ваших женщин, ничего не бывает просто. И обещал, что не будешь на меня давить. Объясни, почему.
Они исподлобья глянули друг на друга.
Он понял, что она не уступит и попробовал сгладить ультиматум.
- Это дорого. И это ни к чему. Ты не сможешь ездить верхом на верблюде по улицам города, там и осёл с трудом пройдёт. А от продажи верблюда ты получишь немалые деньги, так что твой калым останется при тебе.
- Какие деньги, кстати? Сколько стоит верблюд?
- У тебя одногорбый верблюд-дромадер, он стоит тысячу евро. Но самка оказалась беременной и хорошо обученной, за неё дают до тысячи двухсот евро.
- Это хорошие деньги. Но я лучше её зажарю и съем, чем позволю кому-то ездить на Колючке. К тому же, я хочу въехать в твой город как настоящая восточная принцесса – закутанная с ног до головы и на верблюде, которого ты сам поведёшь.
- Ну уж нет!
- Ещё какое да! Я не забыла твою мерзкую выходку в Марракеше! Если ты попробуешь вытворить со мной такое ещё раз, я убью тебя! И Колючка – единственная, с кем я смогу поговорить, если мне станет совсем тоскливо, а я не смогу сбежать.
- Сбежать? О мой бог! Что творится в твоей голове, женщина! Ты ненормальная! Ну, какой ещё побег?! Ты хоть понимаешь, с кем ты сейчас говоришь?! Я твой муж! Муж! У нас официальный брак! Запомни уже!
- Я не забывала! И от того предложения, которое мне от твоего имени сделал Саид, я тоже ещё не отошла! Так что я буду делать, что хочу, и тебе не удастся превратить меня в бессловесную рабыню! И я приеду к твоей семье верхом!
- Тогда режь её и жарь! Давай! Прямо сейчас! – и он протянул ей кинжал.
- Я лучше себя зарежу! Давай сюда свой чёртов ножик!
Она так быстро выбросила вперёд маленькую загорелую руку, что Адиль не успел убрать оружие, и она, схватившись за лезвие и дёрнув его из рук мужа, порезала сразу все пальцы, тут же выпустив кинжал от боли.
Кровь потекла по лезвию. Она охнула. Он вдруг застыл, глядя на тёмные алые капли, стекающие по сверкающему на солнце клинку. И только когда одна сорвалась и упала на песок, Адиль очнулся. Кинжал он отшвырнул, а её притянул к себе и, сорвав со своей шеи белый шарф, быстро замотал ей руку.
- Больно?! – спросил он, заглядывая ей в глаза.
- Да, – ответила она, и резко и глубоко перевела дыхание, – отстань!
Она выдернула руку и прижала к себе.
Он увидел, как его шарф в нескольких местах пропитался кровью, и снова посмотрел в её лицо.
«Что с ней не так?! Она же порезалась – и сильно! Но что с ней не так?!»
Он снова прижал её к себе.
- Отстань!
- Не отстану, принцесса! – он быстро обнял её и поцеловал, – в память той ночи в отеле я немного побуду твоим принцем, Фатима, – тихо сказал он, – твоя жизнь и безопасность мне тоже не безразличны, – он ещё раз обернул её руку шарфом, – так что будь по-твоему, упрямая ослица! – уже с обычной насмешливой интонацией воскликнул он, – но платить за его стойло ты будешь сама! Через месяц сама захочешь от него избавиться, но в Шефшауене за него таких денег, как в Фесе, никто не даст, так что ты прогадаешь, моя дорогая!
- Я очень дорогая! Тебе ещё придётся это усвоить! А вот денег у меня нет! Так что сам заплатишь и за стойло, и за прокорм! А не захочешь, я расстелю ковёр перед воротами твоего отца и устрою цирковое представление, чтобы заработать на содержание верблюда!
- Только попробуй опозорить меня хоть чем-нибудь: хоть словом, хоть делом – я шею тебе сверну! – пригрозил Адиль.
- Только попробуй поднять на меня руку или унизить меня ещё раз, я выставлю тебя дураком и зверем перед всем миром!