И он отстал, усмехнувшись.
- Только не вздумай ничего делать со своим лицом, женщина, – предупредил он.
- Думаешь, мне не пойдут национальные узоры берберов? – поддразнила она его.
- Тебе всё пойдёт, - буркнул он.
Он отвёл её домой и оставил у хозяйки, а сам ещё сходил на рынок верблюдов, предупредить своих людей о завтрашнем перегоне в Шефшауен. С ними он окончательно рассчитался и предупредил о сроке следующего каравана в Сахару, и успел положить оставшиеся огромные суммы денег в валюте и в дирхамах в банк: на два счёта. Там он подумал и в каком-то странном порыве открыл третий счёт…
Он вернулся домой поздним вечером. Сын хозяйки открыл ему и запер за ним дверь, сказав, что женщины спят. И правда, ни хозяйки, ни жены Адиля не было видно. Он посмотрел на часы. Да, он здорово задержался. Он умылся и зашёл в их комнату с Фатимой. Его жена мирно спала, подложив забинтованную ладонь под щёку. Тёмно-каштановые волосы рассыпались по подушке спутанными волнами. Он быстро разделся и забрался к ней под простыню.
Она заворочалась и недовольно заворчала во сне.
- Т-ч, милая, спи, моя хорошая, я только согрею тебя. Я тебя только согрею.
Он обнял её, прижав к себе, и втянул её запах.
От неё пахло мандаринами, которые она без конца покупала и ела, как и свои бесконечные сладости.
«Интересно, я буду так же сильно желать её, если она станет толстой и оранжевой?»
Он усмехнулся и устроился возле неё поуютнее. Он больше не проклинал Саида за этот брак. Не важно, родит ли она ему, лишь бы осталась рядом...
Утром Ядвига села у окна автобуса, радуясь, что её долгий путь по Марокко заканчивается...
Голубой город
Голубой город
Голубой город поразил её ещё до того, как она в него въехала. Автобус въехал на небольшой холм перед поворотом на Шефшауен, и перед её глазами предстало что-то невероятное. Адиль не преувеличивал. Город действительно был голубым! Издалека он казался ниспадающим с холмов голубым водопадом. Она не могла оторваться от окна ни на секунду и просмотрела даже вокзал.
От вокзала они отправились немного в сторону, к подножию гор, за лошадью и верблюдом.
Ядвига оделась в ярко-голубой костюм: узкие шаровары на манжете на щиколотке и тунику с длинным рукавом, расшитые золотой нитью. Поверх надела длинный тёмно-синий жилет до ног без рукавов, который подпоясала расшитым золотом кушаком-корсетом. На голову надела небесно-голубой платок, замотанный чалмой вокруг головы и скрывающий половину лица широким краем, заколотым брошью. Сверху нарядилась во всё золото – колье, браслеты, серьги.
Под тунику на грудь спрятала ладонь Фатимы – его свадебный подарок. А на пальце сияла вторая ладошка из белого золота с бериллом – самое дорогое из её украшений. Верхом на Колючке она являла собой сказочное зрелище – как есть загадочная Восточная принцесса из детской сказки!
Адиль в восхищении прицокнул языком и подмигнул жене.
- А ты великолепно смотришься, дорогая! Как рука? Смотри, не натри её поводьями!
- Я в порядке. Едем?
- Да. Пора.
Он легко вскочил в седло и повернул Магриба в сторону города.
Она направила Колючку следом за ним. Их тюки с подарками и его товарами для лавки, новенький чемодан с её вещами тоже погрузили на верблюда, и она ехала теперь на огромной куче вещей, на которую он ещё накинул бог весть, когда купленную расшитую попону, как на троне. На въезде в город на центральной улице, по которой ездили автобусы и машины, к ним подбежали мальчишки.
- Смотрите! Адиль вернулся! Сын Мухитдина! Адиль бен Мухитдин аль Кадури вернулся с караваном! Он с женщиной! Адиль! Кто это? Кого ты привёз?!
- Держите, парни! – он насмешливо бросил им прямо на землю горсть мелких монет и конфет в бумажных обёртках, – и разнесите по всему городу – я привёз жену из Сахары!
- Адиль женился! Ничего себе! Адиль бен Мухитдин аль Кадури привёз жену из Сахары!