Он выпил воды, которую ему молча подала Хазар, и пошёл к воротам. Он распахнул их, и жена шагнула с улицы прямо к нему в объятия. Все ахнули и вздохнули с облегчением. Хасан отправил жену и кормилицу в дом и занёс тюки. Адиль запер ворота и провёл жену во внутренний дворик.
- И где ты была?
- Пошла за сладостями. Заблудилась на рынке, вышла на другой край города.
- Ты лжёшь мне, женщина.
- Да.
Он посмотрел на её лицо.
Оно было пыльным и усталым, в глазах застыло отчаяние. Адиль вздохнул.
- Где ты была, Фатима?
- Ездила в Рабат.
- В столицу?! Ты ненормальная! Как ты взяла билет?!
- Просто купила на автовокзале.
- Да, на автобус могли продать, – задумчиво сказал он, – пыталась найти посольство?
- Да.
- И как? – он слегка обнял её за плечи и подвёл к кованой скамеечке, застеленной мягким матрасиком с кисточками, и усадил.
- Никак. В вашей стране есть консульство Польши, но я по паспорту уже гражданка Марокко. В консульстве сказали, что я и другие девушки с яхты официально объявлены мёртвыми, и нужно проводить опознание и устанавливать личность, а мои родственники далеко и… - она вдруг резко вздохнула.
Он быстро на неё взглянул. Она сидела, низко опустив голову.
- И они сказали, надо подождать. А где мне там ждать? И внутренняя служба мной заинтересовалась, и они посоветовали мне вернуться к мужу. Они хотели меня задержать, а я сбежала. И паспорт у офицера из рук вырвала, – она снова вздохнула.
- Как ты вернулась домой, дорогая?
- Так же, на автобусе. Я уехала рано утром, там быстро попала на приём, очереди не было. А потом села на такси до автовокзала и успела на отходящий рейс.
- А я вот ни в жизнь не поверю, что это единственная глупость, которую ты вытворила, – сказал Адиль, – что ещё, Фатима? Что ещё ты пыталась сделать, сумасшедшая? – пряча вздох облегчения за насмешкой, спросил он жену, – давай, рассказывай уже всё.
- Пыталась купить сотовый телефон.
- У нас не продают телефоны женщинам без разрешения старших.
- Теперь я это знаю. Я пыталась позвонить с телефона Хасана, но у него не подключен роуминг. Пыталась позвонить по межгороду по городскому телефону из дома твоего отца, но у них вообще номер выключен за неуплату.
- Узнаю отца! – Адиль расхохотался, - и что? Что ещё?
- Пыталась забрать Колючку из стойбища и продать, но меня прогнали.
Адиль снова захохотал.
- Женщинам запрещено продавать скот и вообще появляться на верблюжьем рынке!
Она встала. Он тоже вскочил и, взяв жену за плечи, развернул к себе. Взглянув в её расстроенное лицо, он просто прижал её к себе.
- О, дорогая! Бог знает, каким опасностям ты себя подвергала! Хвала Аллаху, что всё обошлось! Весь калым-то истратила?
- Весь. На билеты. И ещё стащила из денег на хозяйство.
Он обнял её.
- Ты голодна?
- Нет.
- Скажи мне только одно, женщина. Неужели тебе было так плохо со мной?
- Мне не было плохо с тобой, Адиль. Ты обо мне заботился всё это время. Но здесь всё чужое. Это не моя судьба. И я хочу вернуться домой. К маме, – сказала она глухо.
- К маме, – повторил он за ней, - к маме. Я безумно устал, Фатима. Я гнал как безумный через полстраны, чтобы быстрее вернуться к тебе, и ужасно устал. Если ты не голодна, то давай мыться и спать. Поговорим завтра.
- Не о чем говорить. Я всё равно уйду.
- Конечно. Только уже не сегодня. Идём в дом, дорогая. Идём в дом…
Они вымылись в ванной на первом этаже по очереди, чтобы никого не тревожить.
На пороге его спальни она замялась.
- Адиль. Я…
Он сел на постель в белых просторных штанах и голый по пояс.
- Ложись спать, Фатима. У меня нет сил ни ругать тебя, ни утешать, – и он лёг в постель и отвернулся.
Она осторожно подошла, и прямо в халате легла. Сдвинулась на самый край кровати и устало вздохнула.
Проснулась она у него на плече.
Халат распахнулся, и он спал рядом с ней словно внутри её одежды, обнимая обнажённое тело жены тёплой рукой.