Она вздохнула.
- Хватит вздыхать, Фатима, – сонным голосом сказал он, – всё обошлось лучше, чем можно было представить. Тебя никто не обидел. И я прощу тебе эту глупую выходку, если ты пообещаешь никогда больше не сбегать и не подвергать свою жизнь опасности, а моё имя позору, – и он поцеловал её в лоб.
- Не буду обещать то, чего не смогу выполнить, – упрямо ответила она.
- Тогда мне придётся тебя наказать. Выпороть плетьми, женщина.
- Ты сказал, что не будешь бить меня.
- Я сказал такую глупость?
- Да. Сказал, что никогда не ударил бы меня, – повторила она.
- И теперь ты чувствуешь свободу и безнаказанность? Можешь творить, что угодно?
Она промолчала. Он тоже замолчал. Он попробовал прижать и поцеловать её, но она отстранилась.
- А это ещё что? Я стал тебе противен?
- Нет.
- Тогда в чём дело?
- Ни в чём. Просто мне нехорошо.
- Просто ты не умеешь проигрывать, дорогая. Я знаю, отчего тебе нехорошо, – это горечь поражения. Но я могу помочь тебе пережить его. Давай, иди ко мне. Я тебя пожалею, Фатима.
Он потянул с неё халат и поцеловал в голое тёплое плечо и погладил грудь. Она не ответила, но и не отстранялась больше. Он осторожно уложил её на спину и склонился над её губами…
В столовую они вышли вдвоём. Она была совсем бледненькой и какой-то поникшей. За столом Адиль велел семье забыть эту историю и лучше заниматься домашними делами. Он наблюдал за женой. Она почти ничего не съела и отказалась от чая. Он поручил её заботам Амиры, и они с Хасаном отправились на рынок в его лавку с тюками. Амира воспользовалась отсутствием брата и выговорила строптивой невестке.
- Любой другой прибил бы тебя насмерть! – в сердцах сказала она, – благодари моего брата за его милость! И что он в тебе нашёл?!
Ядвига молча кивнула и пошла мыть посуду, мести двор, чистить овощи.
Весь день она молча занималась домашними делами, не разговаривая, погружённая в свои думы.
Вечером Адиль за ужином раздал всем подарки. Фархана и Фахима получили расшитые золотом пояса-корсеты розового и зелёного цвета, Амира – расшитый золотом платок, Хазар – мешочек табака – она курила трубку, а Абаль получила свою корону – большой широкий медный обруч, украшенный полудрагоценными камнями, с многочисленными подвесными украшениями берберов, а также настоящий футбольный мяч. Обернувшись к жене, Адиль протянул ей зеркало в красивой резной деревянной оправе на ручке.
Она протянула руку, взяла его и потеряла сознание.
Семья в изумлении уставилась на упавшую на пол женщину, лежащую в сияющих осколках битого стекла. Потом все кинулись к ней. Она лежала без движения и почти без дыхания.
- Она что-то ела днём? – спросил Адиль.
- Почти ничего, – ответила Хазар.
Адиль отнёс жену в спальню. Амира принесла компресс из холодной воды ей на лоб и протёрла виски одеколоном. Ядвига не шевелилась, не приходила в себя и почти не дышала.
- Она вся холодная! – воскликнул Адиль, потрогав руки жены, – позвони врачу, Амира.
До прихода доктора она очнулась, тяжело вздохнув и еле втянув воздух, которого ей не хватало. Голова кружилась.
- Как ты, дорогая? – спросил муж.
Она посмотрела на него бессмысленными глазами и снова их закрыла.
Адиль метался по спальне, как тигр в клетке.
- Амира! – он выскочил в коридор.
- Да, брат!
- Вы с ней не ругались?
- Да боже упаси! Вот слова ей не сказала! Разве только…
- Что? – грозно спросил он.
- Сказала, что любой другой прибил бы её за такую выходку.
- Ты хоть раз видела, чтобы я кого-то бил?
- Да. Ты сам знаешь, как ты страшен в гневе, – ответила Амира.
Они уставились друг на друга.
- Но не женщину!
- Нет, конечно. Но ты имеешь право и её наказать.
- А она знает о том случае?
- Нет. Ей никто не говорил.
- И пусть так всё и останется.
- Хорошо, брат.
Вошла Хазар, ведя за собой молодую женщину в платке.
- Доктор пришла!