Свои чужие
Свои чужие
Спустя месяц стало понятно, что наскоком ничего не решится, и им всем стоит набраться терпения. Фатиму окончательно устроили в розовой комнате, закрыв чердак. Хавла к тому времени уже отправилась с новым мужем в Фес. Абаль снова заняла свою комнату.
Пани Яна позвонила сама и узнала, как идут дела, и очень расстроилась.
Фатима заново учила арабские слова, училась готовить, зазря переводя продукты, снова занялась рукоделием. Но она не брала в руки гитару и не брала на руки дочь – она их совсем не помнила. Зато она несколько раз уговаривала Адиля брать её на конюшню и там носилась на самых резвых лошадях, вытворяя на них что-то немыслимое, так что Саид и Маклюд, услышав об этом от брата, как-то раз сами пришли посмотреть на неё.
- Ничего себе! – присвистнул Саид.
- Просто невероятно! – воскликнул Мавлюд.
Глядя на джигитовку, которую демонстрировала Фатима, мужчины искоса поглядывали на брата, который тоже завороженно смотрел на жену.
- Давно она так носится? – спросил Саид.
- Вторую неделю. Через день тащит меня сюда, и я уступаю, потому что надеюсь, что это разбудит её память, а потом умираю от страха, глядя на то, что она творит.
- Где она этому научилась? – спросил Мавлюд.
Саид и Адиль переглянулись.
- Опять секреты избранных братьев, – Мавлюд отвернулся.
Саид и Адиль снова переглянулись.
- В цирке, – нехотя сказал Адиль, – Фатима выросла среди актёров и зверья.
Мавлюд с интересом посмотрел на жену брата, которая как раз в этот момент проскальзывала под брюхом лошади.
- Как отец тебе позволил с ней остаться? Что, если об этом станет известно?
- Если вы с Саидом не проболтаетесь, никто не узнает, – буркнул Адиль, глядя как его жена встала на лошади во весь рост и пустила её лёгкой рысью по кругу, – о, Аллах, вразуми её и обереги от травмы.
- Как вы сейчас живёте? – спросил Маклюд, – вы были близки после клиники?
- Нет. Мы друг другу пока чужие люди.
- Как это?! – воскликнул Саид, – да это единственное, что могло бы сблизить тебя снова с женой! Это то, что вообще роднит нас с жёнами. Да я бы ни минуты не терял.
Мавлюд усмехнулся. Адиль помрачнел.
- Я попробовал. Как камень поцеловал. Ни она ничего не почувствовала, ни я. Как чужие.
- Да, я помню это поганое ощущение. От него хочется убежать подальше, всё бросив. А потом чувство долга придавливает к земле, – заметил Мавлюд.
Адиль изумлённо посмотрел на брата.
- Твоя жена теряла память?
- Нет. Но у нас был момент, когда моя Азиза, моя драгоценная, захотела отдалиться от меня и вычеркнуть меня из своей жизни.
- Когда ты женился на Латифе, – утвердительно сказал Саид, – я сам это помню. Айше тоже была на грани, когда я взял вторую жену.
- А вы, братья мои, никогда мне не говорили о своих переживаниях! – заметил Адиль укоризненно.
Саид и Мавлюд переглянулись и снисходительно уставились на него.
- А о чём с тобой, с сопливым мальчишкой, было говорить?! Я женился на Айше, когда ты даже ползать ещё не научился, и взял вторую жену, когда ты только пошёл в школу!
- А зачем, кстати, ты женился второй раз? Ради денег отца? – спросил Адиль.
Мавлюд уставился на старшего брата.
- Да к чёрту его проклятые деньги! Хоть бы они никому не достались. Они всю жизнь стеной стоят между нами. А жену я вторую взял, потому что долго не мог понять, как люблю Айше, и как она меня любит. У нас же тоже всё неправильно началось.
- А кстати, как? – спросил Адиль, – ты никогда не рассказывал.
- Не хуже, чем у тебя с твоей ослицей. Я купил её прямо на улице. В Рабате. Её брат бил её, заставляя идти танцевать снова и снова, а она уже очень устала. Я отдал мерзавцу все деньги, которые выделил мне отец на своё дело, и выкупил её с её сестрёнкой. Пару дней ночевал с ними на улице. Потом устроился работать в гостиницу, нашёл им комнату. Наконец, занял денег у их брата и ушёл с первым караваном в Сахару. Потом вернулся, отдал долг и снова ушёл. Они с сестрой месяц жили впроголодь, но ждали меня. Мне ничего не оставалось, как жениться на ней. Но мы долго не понимали, что наш вынужденный брак – это дар судьбы. Она воспринимала меня как тюремщика, а я её как обузу, испортившую мне всю жизнь. И однажды я взял в жёны богатую берберку из Феса. И только тогда, увидев, как она убивается из-за другой, понял, как мы на самом деле любим друг друга. Просто мы не видели за ссорами своей любви и теряли драгоценное время, – завершил рассказ Саид, – и Мавлюд, похоже, прошёл через то же самое.