Хазар усмехнулась. Хасан неожиданно тоже. Он обнял жену.
- Ты у меня одна, дорогая.
- Самая дорогая, я надеюсь?
- Драгоценнейшая! И любимейшая. И единственная.
Он повёл жену в спальню.
- А как же Адиль?
- Его лекарство – его жена. Ты ему ничем не поможешь, – и Хасан увёл Амиру.
Хазар посмотрела им вслед, послушала ещё у двери молочного сына и вздохнула. Хасан прав, вылечить сердце Адиля могут только тёплые руки его строптивой жены...
Братья из страны слепых
Братья из страны слепых
Фатима отдала деньги за браслеты за аренду чердака. Но у неё не было ни товара, ни бисера, ни игл. И она нанялась к торговцу коврами полоскальщицей – той, кто полощет ковры в ледяной воде горного ручья. Её двух тысяч дирхамов – около двухсот долларов в месяц хватало только на еду, но она упорно откладывала на иглы, нитки и бисер, кормя только дочь и опасно экономя на себе.
К концу октября она сильно простыла. Она кое-как вылечила простуду травами, но у неё испортилось зрение. Теперь она не могла бы вышивать без очков, даже если бы купила необходимые материалы. И Фатима обратилась к врачу...
- Итак, брат, ты впервые нас собрал у себя в доме! В чём дело? – спросил Адиль, усаживаясь на диван в гостиной Мавлюда.
- А главное, объясни, что за спешка, – проворчал Саид, – ты меня из ванны выдернул своими воплями по телефону.
- Объясняю. Я водил младшую дочь к окулисту. На входе к врачу я встретил Фатиму, которая от него выходила. Она была в ужасном состоянии: простывшая, с красными глазами и ужасными распухшими и обветренными руками в застиранной джалабее. Я заговорил с ней и готов поклясться, что она меня почти не увидела. Однако она узнала голос и постаралась убежать. Я нагнал её на лестнице и вручил ей то, что нашёл в кошельке, мелочь, триста дирхамов. Я хотел поговорить с ней, но она впала в панику, и я её отпустил, дав ещё ей с руки дочки золотой браслет.
Мавлюд замолчал. Братья изумлённо молчали, глядя на него.
- Почему ты не задержал её?! – воскликнул Адиль, придя в себя.
- Нас пригласили в кабинет. Мы два месяца ждали очереди к этому врачу. И со мной не было жены, которая осталась с другими дочками. Я не мог бросить ребёнка и гоняться за твоей женой. Но теперь я как никогда обеспокоен судьбой Фатимы. Она явно нуждается в помощи, – объяснил Мавлюд.
- Она была одна? – быстро спросил Адиль.
- Да. Кантары с ней не было.
- Сколько может стоить этот браслет?
- До тысячи дирхамов.
- Меньше ста долларов! О, Аллах!
- Не причитай, – осёк его Саид, – она точно выходила из кабинета или входила в него? – уточнил он у брата.
- Выходила. И я подумал о том же, о чём и ты. Я отвёл дочь домой и вернулся в клинику с деньгами. И узнал по карте её адрес.
Братья снова переглянулись.
- Где?! – выдохнул Адиль, вскакивая.
- Я скажу. Только теперь ты не будешь действовать один. Мы с Саидом будем участвовать в поисках, или ты снова её упустишь, и тогда она точно погибнет, – заявил Мавлюд.
- Что?! Да как ты смеешь! Немедленно дай мне адрес моей жены!!! – заорал Адиль.
- Ну, хоть ты-то меня понимаешь? – обратился Мавлюд к Саиду.
- Да. И ты, как ни странно, абсолютно прав. Заткнись, Адиль. Сядь и закрой рот! И не смей повышать голос на старших братьев.
- Да он!
- Мавлюд, – подсказал Саид.
- Этот!
- Старший брат, – заметил Саид.
- Он просто!
- Сделал за тебя половину поисковых работ, – констатировал Саид, – сядь уже, а то я встану, тогда ты точно ляжешь, брат.
Услышав в голосе брата рокотание, отдалённо напоминающее львиное мурлыканье, Адиль рухнул обратно на диван.
- Что ты предлагаешь, брат? – спросил Саид у среднего сына Мухитдина…
Фатима вернулась домой в смятении.
Встреча с братом мужа выбила её из колеи, тем более, что он сунул ей все деньги из кошелька и снял золотой браслет с дочкиной руки. Она, кстати, купила на эти деньги немного фруктов своей дочке и дешёвые капли для глаз для себя. Браслет она продала и спрятала восемьсот дирхамов в сумке. Она угостила дочь ещё и сладкими пирожками, и жареной курицей и купила ей душистый детский шампунь. Но её не оставляло беспокойство. И она поняла, почему.