Раздался смешок и возгласы:
- Уже пробовали.
- Фигушки!
- Пусть летает, даже интересно!
- Мы ведь не кошки!
"Бедные дети, - подумал Ладушкин, - должно быть, Виолетта подспудно влияет на них".
- Ребята, - торжественно сказал он, исполняясь важностью возложенной на себя миссии. - Признайтесь, боитесь кометы?
- Боимся, - хором ответили большие дети.
- Так и знал. - Ладушкин вздохнул. - Ну, что вам сказать?
- Можно я скажу? - подняла руку Столярова.
- Говори.
- Моя бабушка, кубанская казачка, не раз видела в детстве кем-нибудь напуганную лошадь. Лошадь безумно мчалась по станице, никто и ничто не могло остановить ее. Порой неслась прямо к обрыву реки. Но всегда находилась чья-нибудь сильная рука, которая хватала ее под узды и останавливала. Вот так, говорит бабушка, будет остановлена и Виолетта. Не может человечество допустить своей гибели.
- Молодец, Столярова, - похвалил Ладушкин.
- Лошадь остановить легче, нежели мчащийся на всех парах поезд, возразил Алик. - Почему ты сравниваешь Виолетту с лошадью, когда на дворе НТР?
- А я придумала, как спастись пассажирам состава, - сказала комсорг. Надо отцеплять на ходу вагоны. Сначала последний, потом предпоследний.
- Отчего же не все сразу, начиная с головного? - возразил Фонарев.
- А ведь правда, - удивилась такому решению двоечника комсорг. - Но все равно страшно.
- Согласен и на такой вариант, - кивнул Ладушкин. - Однако давайте так рассуждать. Кто мы? Люди? Люди. Лично я не верю в плохой исход. Вот посмотрите. - И, раскрыв принесенную Галисветову книгу, он зачитал список комет, которые грозили концом света много веков подряд.
- Раньше наука была слаборазвитой и плохо предсказывала, - возразил Галисветов.
- Возможно, - сказал Ладушкин. - Но это не значит, что перед лицом опасности мы должны терять человеческое достоинство.
- У меня на будущее большие планы, - буркнул Галисветов.
- Все еще впереди, - сказал Ладушкин, но, чувствуя фальшивую неубедительность своего тона, вскочил и стукнул кулаком по столу: - Да что это вы тут! Лучшие люди Земли мозгуют, как спасти планету! Представьте, что получится: через три месяца Виолетта пролетает мимо или же ее расстреливают из лазерного орудия, а нам все равно, потому что мы уже мертвые. Духовно. Мы так боялись, что не заметили, как умерли со страха. Без всяких комет.
В классе стало так тихо, что было слышно, как под потолком шелестят страницы учебника.
- А ведь правда, - тоненько сказала девочка у окна.
- Может, комета вовсе не комета, а искусственное тело, запущенное какой-нибудь негуманоидной цивилизацией и впрямь с целью психически умертвить землян, а потом превратить в роботов, - предположил староста Алик.
Тут все повскакивали с мест и такое началось, что учебник под потолком закружился в танце, а потом начал стремительно летать из одного угла класса в другой.
Ладушкин стоял, зажав уши ладонями и закрыв глаза. Его неподвижная поза вскоре обратила на себя внимание, и класс стих.
- Знаете, как избавиться от страха? - раздался в тишине басок Лесникова. - Мне один студент посоветовал.
Класс вопросительно обернулся к нему. Лесников вышел к доске, сел прямо на пол и по-восточному скрестил ноги, сложив руки на коленях.
- Надо смотреть в одну точку и ни о чем не думать. Тогда переходишь в план недлящегося. То есть освобождаешься от всех временных координат. - И Лесников уставился в точку, где был расположен левый глаз Столяровой. Девочка покраснела и, смахнув со лба челку, сказала:
- Неостроумно. Твой йог забывает, что он не на горных вершинах и отключиться от действительности ему удастся не надолго, потому что в это время за стеной его квартиры будет плакать грудной ребенок или кто-нибудь включит маг.
- И потом, - добавил Галисветов, - если все уставятся в одну точку, кто остановит взбесившуюся лошадь или мчащийся в пропасть поезд?
- Ну вот, - развел руками Ладушкин. - Оказывается, вы все прекрасно понимаете и без меня.
Все вдруг смолкли. Ладушкин взглянул вверх. Учебник физики под потолком выделывал замысловатые пируэты, пока наконец, кружа над головами ребят, не опустился на стол Фонарева.
- Ура! - закричали все хором. - Поле исчезло.
"Значит, встреча была не напрасной, - удовлетворенно подумал Ладушкин. - Они успокоились, напряжение спало".
Но тут раздался возглас Столяровой:
- Ой, смотрите, он же всех надул!
На столе Фонарева лежал аппарат, похожий на перевернутый фильмоскоп. В двадцати сантиметрах от аппарата вертикально застыла шариковая ручка.
- Что это? - опешил Ладушкин.
- Мой гравитон, - гордо пояснил Фонарев.
- Ты же двоечник... Неужели сам?..
- Сам, - смущенно признался мальчик.
Звонок на перемену вывел Ладушкина из недоумения.
- Спасибо, дети, за урок, - сказал он и вышел из класса более спокойным, чем вошел в него, веря в то, что с человечеством не случится ничего плохого, пока есть у него такие двоечники и вундеркинды, как Фонарев и Галисветов.
- Ну как? - неопределенно спрашивал его Ладушкин, и Веня понимал, на что тот намекает, но лишь разводил руками.
- Стараюсь туда не заглядывать. Если хочешь набраться творческого вдохновения - пожалуйста, приходи. Кстати, я думаю, что твои потуги найти истину научным путем весьма сомнительны. Для этого нужен и научный багаж, и единомышленники. Попробуй использовать свою художническую интуицию.
"Возможно, он прав", - подумал Ладушкин и вновь заглянул к Соркину.
В этот раз круглая ставенка времянки, задубев от слякоти, прихваченной морозцем, поддалась со скрежетом, будто была сделана из металла.
И вновь перед Ладушкиным распахнулась бескрайняя ночь, каждая звезда которой сияла своим особым светом. И это множество звезд необычайно притягивало, так, что сердце подступало к горлу. Казалось, еще немного, и оно разорвется от волнения и тревоги перед этим космическим пейзажем, так запросто увиденным не из иллюминатора корабля, а из обыкновенной, ничем не примечательной времянки-развалюхи, неуклюже вросшей в землю. Не отрывая глаз от окошка, он спросил Соркина:
- Почему ты думаешь, что там Кронос?
- Потому что там вселенная! - В голосе Вени прозвучало отчаяние. Оглянувшись, он негромко сказал: - Думаешь, уютно жить на краю вселенной?