— Радуйся, Веррес, твой враг мертв!
Однако Веррес, к всеобщему изумлению, заплакал.
Он сел на выгруженный тюк с цветочными лепестками, который должны были доставить парфюмеру, и заплакал.
Потом, утерев слезы, эдил обратился к окружающим:
— Вы видите меня в горе, ибо не я стал причиною смерти моего врага. Мне следовало отомстить ему, а что я для этого сделал? Ровно ничего. Только сидел на тюке с розовыми лепестками да наслаждался праздностью.
— Это случайность.
— Он был молод.
— Ты был молод.
— Это судьба.
— Это вопрос удачи.
— Нет, — сказал Веррес. — Просто я был человеком, который проводил время в порту, наблюдая, как подходят галеры, как причаливают галеры, как разгружаются галеры.
Что тут возразить — он и впрямь был человеком, сидевшим в порту на тюке и следившим за разгрузкою своих судов. Ввечеру, придя домой, он приказал своей супруге:
— К завтрашнему утру соберешь мои вещи и положишь их рядом с оружием.
— Что ты собираешься делать со своим оружием?
— Это не твоя забота.
Но жена, будучи подозрительной и недоверчивой особой, повторила свой вопрос.
— Что собираешься ты делать, Гай Веррес, со своим оружием?
Тогда Веррес дал своей супруге такую жестокую пощечину, что она рухнула наземь.
— Прости меня! — сказала она ему, пытаясь подняться.
Он не стал ей помогать. Только сказал:
— Мне нечего тебе прощать. Я уезжаю. Завтра я возьму оружие, которое ты мне приготовишь. И возьму своего рыжего коня.
Поскольку жена скорбно глядела на него, он добавил:
— Иди и сделай то, что велено.
Супруга эдила с помощью служанок исполнила его приказ.
Пока она собирала вещи и оружие мужа, Веррес разыскал своего старшего сына и сказал ему:
— Некогда мне довелось сразиться с одним всадником на Апеннинах. А во второй раз это было в долине Тибра.
— Мне кажется, ты говоришь про Гиерона.
— Да, я говорю именно о нем. И собираюсь ехать к нему, чтобы отдать ему почести перед тем, как умереть.
— Но отец, ты же только что узнал о его смерти!
— Я повторяю: мне нужно отдать ему почести, прежде чем я лишусь жизни, ибо чувствую, как тяжко довлеют надо мной прожитые лета.
— Я понял, отец.
— Сын мой, отныне ты будешь править домом, слугами, твоей матерью, скотом, посевами и всеми судами, принадлежащими твоему отцу.
— Я сделаю, как ты велишь.
На следующее утро, еще до того, как все проснулись, Веррес уехал. Он покинул свой дом так же, как Камилл покинул Рим по приговору Луция Апулея[70]. Только Веррес воздержался от угроз. Сопровождал его один слуга да сторожевой пес. Все пятеро (сам наместник, его конь, собака, слуга и мул) добрались до Умбрии. Веррес-наместник порасспросил местных жителей. Они указали ему место погребения Гая Гиерона. Могилу вырыли у подножия пинии на вершине холма, что к западу от Сполете. Встречному всаднику, спросившему, почему он ищет человека, к которому питал ненависть и который уже много дней как умер, он ответил:
— Мне было отрадно думать, что этот человек мой враг.
Веррес выходит из леса. Спускается наконец в долину. Видит перед собой узкую извилистую речушку. А за ней, на высоком берегу, селение из десяти или пятнадцати домов, окруженное голубоватыми холмами.
По мере того как взгляд сближался с этими холмами, они становились все белее.
Они отнюдь не теряли красоты, становясь ближе и белее, но таяли, делались зыбкими, словно марево. К тому времени, когда он вышел к реке, солнце уже клонилось к западу, но сумерки еще не наступили, и солнечные лучи освещали склоны холма не сверху, а сбоку. Он видел, как они пронзают облака подобно сверкающим клинкам. Видел, как они падают на крышу одной из больших ферм, высвечивая столбы конюшен и стропила амбаров. Видел еще, как играют солнечные блики на крошечных стадах коров, телят и овец, на спинах сторожевых псов, на кроне сосны-пинии. Ибо все, что он видел, казалось издали не крупнее зерен пшеницы перед тем, как их перетрут мельничные жернова. Тяжелое, гнетуще тяжелое солнце, выплывшее из-за облака, обволакивало их своим огненным дыханием. Какими бы ничтожно малыми ни были эти белые, а кое-где розовые крупинки, рассыпанные на золотисто-зеленой скатерти луга, солнце находило и выявляло их, одну за другой. Веррес указал своему спутнику на пинию, которая высилась в зыбком тумане, раскинув свои черные ветвистые руки, и сказал:
70
51 Камилл Марк Фурий (ок. 447 до н. э. — 365 до н. э.) — древнеримский государственный и военный деятель. Взял приступом этрусский город Вейи, который находился в осаде 10 лет, но был обвинен Луцием Апулеем в несправедливом дележе добычи и удалился в добровольное изгнание в город Ардея.