Вот я и на пляже. Шум тут ещё сильнее, вокруг ни души. Идеально. Я начал наблюдать за водой, стараясь воспроизвести, если не полностью, то хоть частично, то состояние, ощутить мир вокруг меня. Он большое, живое существо, каждый клочок земли, каждая крупинка песка, каждая капля воды — всё это части мозаики. Каждый человек, каждое дерево, каждый порыв ветра — всё это части мира. Всё состоит из частей, всё собирается в целое, единое. Мир един, нет никаких границ, мы сами выдумываем их. Всё связано, так или иначе, все вернется к началу, рано или поздно. Сосредоточиться, но в то же время не напрягать ни тело, ни разум. Я закрыл глаза.
Звуки вокруг меня ослабевали. Стих ветер, не слышно было больше ни шума прибоя, ни шелеста деревьев, ни шороха песка. Я открыл глаза. Получилось! Мир замер, мир застыл. Всё вокруг двигалось в сотни раз медленнее. Стайка пролетающих мимо чаек, волна, почти коснувшаяся берега, листик, увлекаемый ветром, — всё это продолжало движение настолько медленно, что надо было приглядеться, чтобы это движение заметить. Потрясающе, это стоило увидеть, при этом я мог двигаться, пусть и с трудом, но уже что-то! Раньше я был лишь безмолвным наблюдателем. Но сейчас…
В этот раз я сам вышел из этого состояния, просто отпустив, расслабившись и сбив настрой. Время дернулось, и в лицо снова начал дуть чертов ветер, орошая и так озябшее лицо солеными брызгами. Отойдя в сторону леса и отметив, что морская сырость тут меня не достает, я присел на ближайший камень.
Итак, что мы имеем? Вызвать ускорение по собственному почину — получилось. Но как и во всём, стоит ответить на один вопрос — появляется другой. Я больше не испытывал затруднение при движении в этом состоянии: раньше я и пальцем не мог пошевелить, сейчас вполне способен если не бегать, то очень быстро ходить. Плюс мысли: в состоянии ускорения мысли становились кристально ясными, разум очищался, словно в голову впихивали чип с суперкомпьютером, вместо старой развалюхи на винде 95.
«Чувак, я предлагаю придумать для этого психологический якорь», — вдруг заговорил внутренний я.
«Что?»
«Ну, какую-нибудь позу, или слово, произнося его про себя, каждый раз как используешь ускорение, рано или поздно сможешь входить в это состояние мгновенно.»
«О, а это идея, — согласился я с шизой, кривляться как герой низкобюджетного фильма я не собирался, а вот слово-ключ может быть весьма полезным. — Как насчет — Ускорение!»
«У тебя совсем нет фантазии?»
«Гипер-режим!»
«Слишком пафосно!»
«Суперскорость!»
«Просто».
«Вспышка!»
«Какая нафиг вспышка!»
«Ультра!»
«Не оригинально.»
«Шифт!»
«Шифт?»
«Ну да, сдвиг, перемена, сдвиг и перемена времени и его восприятия», — объяснил я.
«А неплохо!»
Подняв с земли довольно увесистый камень, который был чуть меньше моего кулака, я запустил им в сторону моря, и сосредоточился.
— Шифт!
А вот хрен: камень спокойно упал, не долетев до воды всего пару метров. Ну, бывает, не вышло.
Надо пробовать ещё. Я кидал и кидал камни в сторону моря, стараясь остановить их до того, как они упадут.
Где-то на десятом броске время замедлилось, и летящий камень застыл на половине пути.
Не теряя концентрации, я приблизился к нему и, выхватив прямо из воздуха, вернулся на место.
— Круто, черт побери! — сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь.
А если так?
Крепко сжав камень, я собрался с силами.
— Шифт!
Волны остановились, пыль и песок в воздухе остановились, всё стало таким медленным, что я при желании мог собрать каждую пылинку в воздухе. Пригнувшись и закинув руку с камнем за спину, напрягая все мышцы, начиная с ног, спины и плечевого пояса и заканчивая кистью и пальцами, я изо всех сил запустил камнем вдаль. В этот раз камень летел быстрее: на фоне почти не шевелящегося мира он несся вперед, оставляя за собой след искаженного воздуха, и я даже в своем состоянии вряд ли бы его сейчас догнал и поймал.
Я расслабился, выходя из ускорения, и в тот же миг произошло несколько вещей. Первое — меня сбило с ног воздушной волной и не слабо так долбануло об дерево за спиной. Второе — можно было бы сказать, «раздался громкий хлопок», но нет. ДОЛБАНУЛО! Долбануло так, словно выстрелили из царь-пушки, словно подорвали пару килограмм тротила, словно Никите Джигурде дали микрофон от очень громкого усилителя. Превозмогая боль в спине и руке, отбитой, по-видимому, отдачей, под аккомпанемент шума в ушах я поднял голову, чтобы взглянуть, что произошло. В бушующем море словно кто-то проделал длинную борозду, точь-в-точь повторяющую след пролетевшего над ним камня, а в самой большой волне была огромная, быстро заполняющаяся водой дыра.
Я обернулся на шорох за спиной. Из кустов, колыхавшихся от сильного ветра, на меня смотрели два больших желтых глаза. Где-то я их видел уже. Поняв, что соглядатая раскрыли, он вышел мне на встречу.
«Какие люди! Или не люди?» — обрадовался охочий до экшена внутренний голос.
Давешняя знакомая. Небольшой рост, простое платьице и кошачьи атрибуты. Поджав ушки к макушке, чтобы защитить от пыли и ветра, она смотрела на меня. Неприятных ощущений и ряби в глазах, как при нашей первой встрече, сейчас не было.
— И как всё-таки ты меня видишь? — удивленно спросила она.
— А что, не должен был? — страха не было, почему-то сейчас я чувствовал, что у кошечки нет в отношении меня негативных намерений.
— Ну, меня почти никто не замечает, даже если я у них под носом, — как-то неопределенно повела она своими милыми плечиками.
Я подошел поближе: девушка едва-едва доставала мне до груди. И этот её взгляд из-под бровей, ни растерянный, ни враждебный, а скорее даже немного отрешенный. Кошачьи ушки, слегка дрожавшие, прижаты к голове, руками она обнимает плечи, ежась от ветра, а хвост обвился вокруг левой ноги. Вся такая хрупкая на вид.
— Меня Док зовут, — протянул я руку для знакомства.
— Юля, — ответила она на рукопожатие: видимо, всё же ничто человеческое ей не чуждо, вон, здороваться умеет, имя есть.
— Красивое имя, — отвесил я неловкий комплимент. А что, вдруг фразу «красивые ушки и хвост» она воспримет в штыки. Не скажешь же негру «Ммм, у тебя такая черная кожа!»
— Меня так друг назвал, там, в другом месте, как это, только в другом, — ответила она.
— В другом? — что-то не пойму, о чем это она.
— Ну, в другом, там тоже лагерь, только не такой, люди те же, но меньше, и вместо моря — река. И больших каменных домов нет. Там вообще все такое и не такое, — окончательно запутала она меня.
Наше общение прервала яркая вспышка молнии, ударившая за моей спиной. Вспышка подсветила Юлю, от чего её фигурка на мгновение показалась словно выточенной из яркого чистого света. Пришедший за ней гром заставил ушки девочки встать торчком, а хвост вздыбиться. Начался дождь, и первые же упавшие на мою собеседницу капли заставили ту недовольно заворчать, видимо она, как настоящая кошка, не особо любила мокнуть.