«Всех раздетых использовать на работах путем выдачи им одежды тех заключенных, которые возвращаются с работы по окончании урока», — такой приказ разослал УСЛОН всем командировкам, как только узнал о раздетых. Голодный, весь мокрый и еле передвигающий от усталости ноги, заключенный теперь после работы должен был сейчас же раздеться до белья и отдать одежду своему товарищу. В одежде он всетаки мог согреться и отдохнуть. Теперь отобрали и это. Он может только набрать еловых ветвей, постелить их на голые нары и спать на них. Но покрыться ему всетаки нечем. Ночью, когда он начнет замерзать, он соскакивает с нар, бежит к железной печке и греется. Погревшись, опять идет на свое место и на некоторое время засыпает. Так проходит вся ночь у «хозяина» одежды, так проходит весь день у пользующегося его одеждой. Зато растет советский лесной экспорт. Зато СССР — мировой поставщик лесных материалов...
Раскажу по поводу раздетых случай, имевший место на острове Соловки зимой 1928 года. Все заключенные Кремля были выстроены на вечернюю поверку. Командир 12-й роты тоже выстроил своих «шакалов» на граничащей с ротой большой каменной площадке, покрытой тонким слоем льда. Человек 50 среди них было раздетых. Чтобы они не раздрожали чекистского глаза товарища дежурного, их поставили в задних рядах. Пока пришел дежурный, раздетые-совсем босые и в одних нижних рубашках— совсем замерзли. Когда дежурный чекист Карпов и с ним лагерный староста поздоровались и, сделав поверку, уходили, послышались какие — то странные звуки, похожие на плач. Карпов остановился, потом зашел в тыл строя. Там он увидел застывших от холода и странно взвигающих раздетых.
— Это что за гвардия у тебя, ротный?
— А это — дети Ленина — сказал с иронией кто — то из строя, опередив своим ответом командира роты...
Автор ответа был сначало посажен на 30 суток в «крикушник», а затем отправлен в штрафную командировку «Овсянка», на «загиб». (Об «Овсянке» читатель узнает впереди).
Болезни и врачебная помощь. Отсутствие у заключенных сносной собственной одежды, совершенная непригодность, в условиях сурового севера, СЛОНовской и наличие раздетых — все ведет к массовому обмораживанию заключенных. В зиму на 1930 год, на одних только Коловицких командировках (в 30-ти километрах северо-восточнее станции Кондалакша), в одну неделю обморозилось 850 человек.
Обычно обмороженные оставляются на месте. Там они, если чудом не выздоровеют, погибают. Эти 850 человек были привезены на ст. Кандалакша, где находится штаб 3-го отделения СЛОНа. Привезли их потому, что иначе посланным вместо них новым заключенным негде было жить на командировке. В качестве представителя ИСО, я принимал их. Несмотря на 30-ти градусный мороз одежда с них была снята и оставлена работающим в лесу. Полуголые обмороженные лежали на санях, прикрытые сеном. Многих сняли с саней уже мертвыми. Еще живых перетаскали в холодный барак и положили на голые нары. Лазарет 3-го отделения, рассчитанный всего на 45 больных, принять их не мог; оказать какую — нибудь реальную помощь он тоже не мог: там не было ни медикаментов, ни перевязочного материала; в другие лазареты их тоже не послали: зачем расходоваться, чтобы выпустить из лазарета калеками?.. На что советской власти калеки?.. ИСО приняло меры лишь к тому чтобы этот случай не сделался гласным для Кандалакшского «вольного» населения. Это было достигнуто: все 850 человек, как один, умерли от заражения крови. Всех их ночью живые «шакалы» свезли на санях в Кандалакшский залив и там сбросили в заранее приготовленные большие проруби...
Так поется в одной популярной и нелегальной песенка заключенных в СЛОН.
Второй бич, которым природа севера бьет заключенных, — куриная слепота и цынга.
Куриная слепота часто ведет к убийству заключенного, когда он отойдет вечером несколько шагов от командировки в лес, чтобы оправиться, и заблудится. Чекист — надзиратель прекрасно знает, что заключенный заблудился по болезни, но он желает выслужиться, получить повышение, получить благодарность в приказе и денежную награду, а главное-им владеет особенный чекистский садизм. Он рад поэтому взять такого заключенного «на мушку» и выстрелом из винтовки положить наповал. Жертвы таких случаев исчисляются сотнями... Много раз мне, как уполномоченному ИСО, приходилось читать в рапортах: «Доношу, что мною, из винтовки № такой-то, застрелен заключенный такой-то за попытку к бегству»... ИСО отлично знает настоящую подоплеку такого «бегства», но оно ни разу за мое трехгодичное пребывание в СЛОНе не подвергало надзирателей какому-нибудь взысканию. И в самом деле: велика ли беда, если «одним шакалом меньше»!