Однажды утром он приехал очень расстроенный. Как сейчас помню, влетает он, уже пьяный, в одну из комнат, где работали сотрудники ИСО, и заплетающимся языком говорит: — «Сегодня утром прислуга мне сказала, что шакалы дровосеки, пока носили в кухню дрова, украли целое кило сала и буханку хлеба. Залкинд! Сейчас же арестовать шакалов 13-ой роты и рассадить в карцер, в глиномялку и в следизолятор! Выяснить —кто украл и доложить мне!
Всегда ревностный работник ИСО, Залкинд арестовал из 13-ой роты 60 человек и начал выяснять, кто украл сало и хлеб. Никто не сознался и не выдал другого. Тогда все 60 человек были отправлены, в сопровождении конного конвоя, на командировку «Овсянка» , за 20 километров, где они, по предписанию Борисова, не медленно по прибытии должны были выполнить полуторного размера урок и сейчас же вернуться обратно. Конвоировавшие их конные чекисты рассказывали, помню, в ИСО, что они полдороги гнали «шакалов» бегом; что сейчас же по приходе на «Овсянку» их поставили на работу и целые сутки безвыходно продержали в лесу, пока те не выполнили заданный урок; что потом, немедленно после работы и опять бегом, гнали с «Овсянки» обратно в Кремль. В Кремле их снова принялись допрашивать. Но и этим допросом Задкинд не мог выяснить виновных. Тогда все 60 человек, сейчас же после допроса, опять были отправлены на «Овсянку». Оттуда они уже не вернулись.
Начальник лагерей. В заключение — о главном лице СЛОНа, — о бывшем начальнике лагерей Эйхмонсе. Был я с ним однажды в гончарной мастерской, Эйхмонс, как обычно, был в пьяном состоянии. Взял, помню, он в руки глиняный кувшин, надел его на руку и спрашивает одного из рабочих, поляка:
— «Как это называется?»
— «Кувшин, гражданин начальник», - а сам трясется как осиновый лист: боится попасть в карцер или на лесозаготовительные работы. — «Так точно, —это кувшин, гражданин начальник»,—отвечает поляк.
—«Заведующий! Снять эту сволочь с работы в мастерской и передать в отдел труда мое распоряжение,—направить его на «Овсянку», а сам так хватил этого поляка кувшином по голове, что кувшин разлетелся в дребезги и один из осколков попал по голове и мне.
Что было с этим поляком на «Овсянке»,— не знаю. Родители его живут в Польше, в г. Львове, где они имеют колбасный завод. Примерно в двух километрах от монастырскаго Кремля, на острове построен механический кирпичный завод. Строили его «заключенные по заказу» инженер Холодный и техник-механик Дмитрак, Владислав Васильевич. На завод приехал однажды Эйхмонс—посмотреть как идут работы. Я в это время тоже случайно был на заводе-Когда Эйхмонс подъехал к заводу, одна семнадцатилетняя заключенная как раз просила Дмитрака назначить ее на какую нибудь другую работу в виду того, что она имела одну ногу короче другой, была низкаго роста и не могла стоять у резательного станка, где ее заставили работать. Пьяный Эйхмонс, услышав просьбу калеки-девушки, приказал немедленно отправить ее в карцер, для направления затем на шесть месяцев в женский штрафной изолятор на Заячьих островах, в пяти километрах от острова Соловки. Оттуда она много раз писала просьбы о помиловании, но Эйхмонс всякий раз отклонял их.
Пособники. Когда СЛОНовский саморуб отрубает себе пальцы и кисти рук или ступню, он делает это потому, что надеется спасти свою жизнь. Он ошибается в своем рассчете и обычно гибнет ускоренно, но движется он именно этим —он борется за жизнь. Другие заключенные строят свои рассчеты более правильно, прибегают к иным средствам, но руководятся в конце концов тем же глубочайшим и сильнейшим для всего живого стимулом —борьбы за жизнь. Условия, которые созданы коммунистами в России, так страшны, что и средства самоспасения оказываются, как правило, тоже страшными. Общая жизнь в России под чекистским режимом на воле рождает предателей — Рамзиных, а та же жизнь в СЛОНе выдвигает среди заключенных «пособников» для чекистов из ОГПУ и Управления СЛОНа: всех этих «стукачей» (доносчиков), десятников, нарядчиков, производителей работ и всех вообще «строителей», вплоть до того врача , который с болью сердца и нервным покусыванием губ ставит на Поповом острове, при «врачебном осмотре» вновь прибывших, в четвертую категорию по трудоспособности людей, заведомо не способных к физической работе. Все они «и рады бы помочь, но...» Им всем остается помогать ОГПУ и СЛОНу физически уничтожать врагов коммунизма, превращая их в экспортный лес, или... «загнуться» самим. Вероятно, никогда в истории человечества эта борьба за жизнь не принимала таких ужасных форм, как в нынешней России и в особенности в СЛОНе. Приведу три примера из жизни трех лиц, заключенных в СЛОНе