Шимрод взял ее за руки и притянул к себе; запах фиалок наполнил воздух между ними.
— Каждый раз, когда ты говоришь, появляется новый парадокс. Откуда ты знаешь, что меня зовут Шимрод? Во снах я не называл ни одного имени.
Меланча засмеялась.
— Шимрод, подумай сам! Неужели я могла бы войти в сон человека, имя которого не знаю? Это нарушило бы правила вежливости и пристойности, одновременно.
— Замечательная и нахальная точка зрения, — сказал Шимрод. — Меня вообще удивляет, что ты разговариваешь так смело. Ты знаешь, что во снах на пристойность как-то не обращают внимание.
Меланча склонила голову набок, скривила лицо и дернула плечами, как могла бы сделать глупая молодая девушка.
— Я позаботилась о том, чтобы избежать непристойных снов.
Шимрод отвел ее на скамейку в стороне от основного водоворота ярмарки. Оба сидели наполовину повернувшись друг к другу, почти касаясь коленями.
— Мы должны узнать правду, всю правду! — сказал Шимрод.
— Как так, Шимрод?
— Если я не могу задавать вопросы, или — более точно — если ты не станешь отвечать на мои вопросы, как я могу успокоиться и перестать тебя подозревать?
Она наклонилась к нему на полдюйма, и он опять почувствовал запах фиалок.
— Ты приехал сюда по собственной воле для того, чтобы встретиться с той, кого видел только во сне. Разве это не знак доверия?
— В определенном смысле. Ты обольстила меня своей красотой. Я с радостью сдался. И сейчас я стремлюсь сделать эту невероятную красоту и острый ум моими. Придя сюда, я дал недвусмысленное обещание, в королевстве любви. Встретив меня здесь, ты тоже поклялась в любви.
— Я ничего не обещала и никому не клялась.
— Я тоже. Но теперь мы оба должны высказаться, чтобы все это можно было правильно взвесить.
Меланча принужденно улыбнулась и поерзала по скамье. — Слова не выйдут из моего рта. Я не смогу произнести их. Каким-то образом я скованна.
— Из-за твоей девственности?
— Да, можно и так сказать.
Шимрод взял ее руки в свои.
— Если мы станем любовниками, девственности придется посторониться.
— Это больше, чем девственность. Это страх.
— Чего?
— Мне кажется очень странным говорить об этом.
— Любовь не боится ничего. Мы должны освободить тебя от страха.
— Ты держишь мои руки в своих, — нежно сказала Меланча.
— Да.
— Ты первый, кто коснулся меня.
Шимрод посмотрел ей в лицо. Ее рот, розово-красный на бледно-оливковом лице, пленял своею чувственностью. Он наклонился вперед и без сопротивления поцеловал ее, хотя она могла бы отвернуть голову. Ему показалось, что ее губы дрогнули под его.
Она отпрянула назад.
— Это ничего не значит.
— Только то, что мы поцеловались, как настоящие любовники.
— Еще ничего не произошло!
Шимрод недоуменно покачал головой.
— Кто кого соблазняет? Если мы стремимся к тому же концу, нет необходимости в стольких тайных намерениях.
Меланча задумалась. Шимрод притянул ее к себе и хотел поцеловать еще раз, но Меланча отстранилась.
— Сначала ты должен сослужить мне службу.
— Какую?
— Достаточно простую. В лесу, неподалеку отсюда, есть дверь, ведущая в другой мир, Ирерли. Один из нас должен пройти через дверь и принести назад тринадцать драгоценных камней разных цветов, а другой будет сторожить выход.
— Очень опасная работа. По меньшей мере для того, кто войдет в Ирерли.
— Вот почему я пришла к тебе. — Меланча вскочила на ноги. — Пошли, я покажу тебе.
— Прямо сейчас?
— Почему нет? Дверь вон там, в лесу.
— Хорошо, веди.
Меланча, заколебавшись, с подозрением посмотрела на Шимрода. Он слишком легко согласился. Она ожидала мольбы, протестов, условий и попыток заставить ее сделать то, что, как она чувствовала, она должна избегать.
— Пошли.
Она вывела его с луга и по еле заметной тропинке повела в лес. Тропинка петляла, шла через пятнистые тени, мимо столбов, поддерживавших полки с архаическими грибами, рядом с зарослями чистотела, анемонов, аконита и колокольчиков.
Звуки позади них растаяли; они остались одни.
Наконец они вышли на маленькую поляну, затененную высокими березами, ольхой и дубами. Дюжины белых цветков амариллиса окружали обнаженный пласт черного габбро[27], заканчивавшийся утесом с одной отвесной гранью.
И в эту черную грань была вделана окованная железом дверь.
Шимрод оглядел поляну. Прислушался. Посмотрел на небо, поискал среди деревьев. Никого и ничего.