— Организация имела четкую иерархическую структуру, — пояснил он, — общее руководство осуществлял Бэтилло; Фредерико, Ле Торре, Уоркман, Монтана и Беркман составляли нечто вроде совета директоров при главном боссе. В среднее звено входили контролеры секторов — Балитцер, Элленштейн, Уинер, Маркус, Спиллер и прочие. Они непосредственно контактировали с содержателями публичных домов.
— Возможно, все это и было на самом деле, — заметил Джордж Леви, — но при чем же здесь мистер Лючано?
— Лючано обеспечивал неприкосновенность преступной организации, — не колеблясь, ответил Дьюи, — его политические связи служили щитом для нее. Лючано выступал по отношению к Бэтилло таким же рэкетиром, как тот по отношению к содержателям борделей. Вам ведь известно правило преступного мира: кто сильнее, тот и прав.
— Возражаю!
Немедленно вспыхнула жестокая свара. Только когда судья Маккук пригрозил оштрафовать обоих юристов, перебранка стихла. Процесс перешел к следующей стадии — перекрестному допросу свидетелей.
— Обвинение вызывает свидетеля Милдред Харрис! — громогласно объявил Дьюи.
На свидетельскую трибуну поднялась молодая миловидная женщина, одетая в дорогое шелковое платье. Глядя на эту вполне респектабельную даму, никто не подумал бы, что она начинала как проститутка и еще сравнительно недавно каждый вечер сидела в витрине под красным фонарем. После приведения свидетеля к присяге Дьюи приступил к допросу:
— Ваше имя?
— Милдред Этель Харрис.
— Мисс Харрис, знаком ли вам кто-либо из обвиняемых?
— Да. Питер Балитцер — мой муж.
— Вон оно что, — прошипел Лаки Лючано и склонился к уху Леви, — послушай, Джордж, я вспомнил эту суку. Она была проституткой. Окуни ее мордой в дерьмо.
— А чем она занимается сейчас?
— Не знаю.
— Хорошо, мы сейчас это проверим. — Леви вышел из зала.
— Знаком ли вам еще кто-либо из обвиняемых? — продолжал допрос Дьюи.
— Да.
— Кто именно?
— Чарльз Лючано.
— При каких обстоятельствах вы с ним познакомились?
— Я с ним незнакома. Мой муж однажды посетил Лючано в его резиденции в отеле «Ритц».
— Когда, с какой целью, при каких обстоятельствах?
— Это было в сентябре прошлого года. Мой муж решил уйти из преступного мира. Но Бэтилло запретил ему даже думать об этом. Тогда Питер отправился к Лаки Лючано.
— Почему именно к нему? — спросил Дьюи.
— Потому что Лаки Лючано был главным боссом, он мог приказать Бэтилло.
— Возражаю! — заявил Полакофф. — Ваша честь, Питер Балитцер в настоящий момент находится на скамье подсудимых, что как нельзя более ярко иллюстрирует его истинные намерения. Преступления, в которых он замешан, вызывают серьезные сомнения насчет наличия у него хотя бы отдаленных признаков морали. Склонение к употреблению наркотиков! Принуждение несовершеннолетних девушек к занятию проституцией! И вдруг этот подонок прозрел, захотел жить честно и праведно. Я призываю господ присяжных заседателей объективно оценивать факты.
— Ваша честь, — спокойно парировал Дьюи, — в данном случае истинность либо ложность намерений Питера Балитцера не имеет значения, так как он признал свою вину и раскаялся. Показания мисс Харрис позволяют выдвинуть на первый план имя организатора индустрии разврата, поскольку имена основных исполнителей суду уже известны.
— Возражаю! — крикнул было Полакофф, но судья, не дожидаясь новой перепалки, стукнул молоточком:
— Господа юристы, призываю вас к порядку! Я отклоняю протест защиты, но вместе с тем прошу обвинение оперировать только доказанными фактами.
— Обвинение больше не имеет вопросов к свидетелю, — заявил Дьюи.
— Желает ли защита допросить свидетеля?
— Да, ваша честь, — ответил адвокат. В этот момент в зале появился Джордж Леви и попросил разрешения задать свидетелю несколько вопросов.
— Пожалуйста, — ответил судья.
— Мисс Харрис, скажите, чем вы занимались до того, как стали женой Питера Балитцера?
Это был удар ниже пояса. Милдред Харрис занервничала.
— Ну что же, если вы не хотите ответить, я сделаю это за вас. До замужества мисс Харрис была проституткой и под прозвищем Давалка работала в публичном доме Джесси Каплер. Я могу объяснить суду, почему ее так прозвали…
— Возражаю! — поспешно сказал Дьюи. — Ваша честь, это не имеет никакого отношения к существу разбираемого дела.