— Пустая затея, Чарли, — отмахнулся Кополла, — нам не дадут развернуться. Что за люди здесь? Пастухи! Деревня. Безмозглые, вонючие и пьяные. Нет размаха. Все, на что они способны, — это торговать яблоками и палить из своих дурацких лупар. Ты знаешь, где меня принимал дон Кало, ихний «капо ди тутти капи»? Не поверишь — в коровнике! Ты можешь себе это представить, а? Я, как дурак, приперся в Виллальбу в лучшем костюме, а меня заводят в поганый сарай, где коровы срут мне под ноги!
— Фрэнки, послушай, мне тоже все здесь не нравится, но что делать, надо зарабатывать на жизнь. Я думаю только об одном: вернуться в Штаты. Но без больших денег этого не сделаешь.
Глаза Кополлы заблестели.
— Черт возьми, Штаты, а? Все бы отдал, последний доллар, чтобы вернуться туда.
— Сейчас наркотики дают триста процентов прибыли. Через пять лет будет в два раза больше. У нас есть деньги, на которые мы сможем купить весь этот гребаный остров.
— Здесь все решает дон Кало. А он — против наркотиков.
— В Организации есть правило: на своей территории каждый делает что хочет, — возразил Чарли.
— Так-то оно так. Я бы хоть сейчас… По чести говоря, скучно без дела. И время девать некуда. Подумай, на весь город один нормальный ресторан! Чертова дыра!
— Дело будет, Фрэнки, — пообещал Лаки Лючано, — из Америки скоро должен приехать один парень. Для начала он будет толкать для нас десять-двенадцать килограммов в месяц.
Кополла восторженно выругался:
— Тысяча чертей! Я могу поучаствовать, Чарли? Беру на себя поставки реактивов. В Мессине есть небольшой химзавод. Там можно достать ангидрид. В любых количествах.
— Хорошо, мы обсудим это, когда я приеду сюда в следующий раз, — Лаки поднялся, — а пока, Фрэнк, я хочу попросить тебя об услуге: отвези меня в Леркала-Фридди.
— Без проблем, — охотно согласился Кополла.
В Леркала-Фридди съехались главы всех одиннадцати семейств Общества Чести. Всего три года прошло с момента высадки союзников на Сицилии, а мафия не только восстановила свою структуру, но и сумела достичь прежнего, довоенного могущества. Места старых главарей, стертых в лагерную пыль, заняли другие, такие же усатые и чопорные. Все вернулось на круги своя, будто на острове никогда не было «железного префекта» Чезаре Мори, нанесшего мафии так много смертельных ран.
Местные капо-мафиозо плохо знали, кто такой Лаки Лючано. Это имя не говорило им ничего. Но для них было достаточно рекомендации дона Кало, который представил заокеанского гостя как настоящего человека чести, достойного уважения. Старомодный сельский праздник, устроенный по случаю возвращения Лаки на родину, — с танцами под мандолину и заунывными народными песнями, — не вызвал у него особого восторга. Он был слишком американизирован. Он предпочел бы хороший стриптиз и какой-нибудь модный негритянский оркестр. Лаки слишком ясно ощущал отчуждение этих людей. Между ним и этими усачами-ортодоксами, напичканными архаическими предрассудками, была глубокая пропасть. Единственная «родственная душа» — Фрэнк Кополла — остался в Палермо. Он не пользовался ни малейшим авторитетом среди местных главарей. Напротив, «усатые папаши» осуждали Фрэнка за развязные манеры, излишнюю говорливость, щегольский внешний вид и черт знает за что еще. Впрочем, это не имело особого значения. Лаки плевать хотел на то, уважают его эти типы или нет. Он знал, что ему отпущено ума и хитрости больше, чем всем им вместе взятым. И, если понадобится, он устроит здесь новую «сицилийскую вечерню», дабы обновить дряхлеющую кровь в жилах мафии. Но Лаки надеялся, что ему удастся убедить дона Кало принять участие в прокладке через Сицилию нового маршрута или в крайнем случае не мешать это делать другим, более предприимчивым людям.
Внимательно осматривая родную деревню, покинутую в раннем детстве, Чарли подумал, что, несмотря на прошедшие сорок лет, здесь почти ничего не изменилось. Та же отвратительная горная дорога, вся в выбоинах и ухабах. Те же выжженные солнцем узенькие клочки неплодородной каменистой почвы и маленькие, неуклюжие хижины, лепящиеся на склонах гор. Единственный признак технического прогресса, насмешливо отметил Лаки, — стекла в окнах вместо бычьих пузырей или бумаги, как это было во времена его детства. Так что, как ни крути, цивилизация медленно, но верно проникала даже в самые мрачные глубины Сицилии.