…Пол Бергер проснулся очень поздно. Хотя во рту ощущалась страшная сухость и голова изрядно побаливала, воспоминания о прошедшей ночи доставляли ему удовольствие. Сначала дружеская пирушка в ресторане «У Натана», потом — девки… Рулетка… Снова девки… Целое море шампанского… От пятнадцати тысяч осталось только несколько сотен. Впрочем, впереди долгий игровой день. Кусков пять-шесть сегодня еще набежит. Держась пальцами за виски, Бергер поплелся в ванную, однако его остановил громкий стук в дверь. На всякий случай вытянув из-под подушки револьвер, Бергер спросил:
— Кто там?
— Лулу! Открывай!
— Какого хрена?! Я только что встал.
— Берман собирает всех банкиров. Пошевеливайся, мать твою.
Бергер сердито чертыхнулся. Похоже, душ ему не светит.
— Пол, в чем дело, открывай! — крикнул Лулу Розенкранц.
С тяжелым вздохом Бергер снял цепочку. Лулу Розенкранц вошел в квартиру. Бергер не заметил, как из рукава в ладонь телохранителя Шульца скользнул стилет. Вслед за Розенкранцем порог перешагнул Эйб Ландау. Только тогда Бергер почуял неладное. Дрожащей рукой он полез в карман халата, но тут же острое стальное жало обожгло предплечье. Рука повисла как плеть. Розенкранц нанес новый удар — в живот. Захрипев, Бергер сполз по стене на пол. Халат на животе мгновенно почернел от крови. Эйб Ландау тоже вынул стилет и ударил в промежность, прямо в мочевой пузырь. Бергер взвыл от страшной боли и судорожно забился на полу. Ландау и Розенкранц трудились над ним не покладая рук. Тонкие, похожие на иглы лезвия стилетов не ранили до смерти, но причиняли адскую боль.
— Заткни ему пасть, чтобы не орал, — деловито распорядился Розенкранц. Эйб Ландау порылся в карманах и ладонью затолкал в рот Бергеру скатанные в комок несколько бумажек по одному доллару.
— Слышишь, Пол! — крикнул он. — Датч просил тебе передать, чтоб ты подавился его деньгами.
Лулу Розенкранц неторопливо выколол Бергеру сначала левый, затем правый глаз.
— Хватит с него. — Эйб Ландау вытащил из кобуры под пиджаком тяжелый «кольт» 45-го калибра и прицелился. Розенкранц ударил его по руке:
— Ты что делаешь, придурок?! От выстрела из этой штуки весь дом встанет на уши!
Ландау опустил оружие. Лулу достал свой «смит-вессон» 38-го калибра с глушителем. Пол Бергер неподвижно лежал на полу в луже крови. Он был без сознания. Лулу Розенкранц направил ствол ему в голову и дважды нажал на спусковой крючок. Легкие хлопки никто не услышал. Две пули разнесли Бергеру череп.
— Датч хотел, чтобы об этом узнали все, — сказал Лулу.
— Я сейчас позвоню в полицию. — Эйб Ландау аккуратно перешагнул через труп, накинул на ладонь платок и снял трубку. Сообщив об убийстве, он сказал:
— Все, валим отсюда.
Убийцы поспешно покинули квартиру.
Верховный Суд удовлетворил кассацию министра финансов Моргентау и назначил повторное рассмотрение дела Шульца в суде первой инстанции. Ричард (Дикси) Дэвис подал встречное ходатайство о проведении процесса вне города Нью-Йорка, которое также было удовлетворено. Губернатор Лиманн избрал для суда над Шульцем город Мэлон на севере штата, в пятидесяти милях от канадской границы. «Люблю я маленькие города», — так отреагировал на это Голландец. Внеся залог в размере 75 тысяч долларов, он с чемоданом денег отправился в Мэлон.
Тихий, патриархальный городок, в котором никогда ничего не происходило, вдруг пробудился от летаргического сна. Шульц, играя роль щедрого мецената, устраивал один пикник за другим. Каждый абориген мог выпить сколь угодно виски и пива за его счет. Датч сделал несколько пожертвований в городскую казну, пенсионный фонд местной полиции, обществам охотников и рыболовов. Щедротами гангстера было обойдено только духовенство, так как церковь в Мэлоне оказалась протестантской, а Шульц, несмотря на свое иудейское происхождение, исповедовал католицизм (!). Обиженные священники требовали убрать из города «этого гнусного совратителя». Однако, как известно, глас божий — это глас народный, а вовсе не глас служителей культа. Народ же целиком был на стороне Шульца. Перефразируя известный афоризм Наполеона насчет того, что путь к сердцу солдата лежит через его желудок, можно сказать, что путь к сердцу народа лежит через бутылку. Голландец усвоил эту истину еще со времен «сухого закона». К моменту начала судебного процесса уже никто в городе не мог понять, за что же судят такого классного парня, как Датч Шульц.