Отличительным признаком старца было глубочайшее смирение. Старец никогда не хвалился своими заслугами, ничего себе не приписывал, не считал себя даже особым молитвенником. Наоборот: винил себя и в своих мыслях, и перед глазами обращающихся к нему. «Сознание необходимости помощи свыше, того, что он только исполнитель воли Божией, проводник благодати — это сознание всё в его душе покоряло глубочайшему смирению и наполняло её христианским спокойствием» (680). Схимонах Архипп († l896), будучи уже хорошо известным старцем, продолжал смиренно вопрошать наставляемых лиц: «Так ли я сказал?» и добавлял: «Я ничего не знаю» (442). Смиренна была и жизнь старца, и его слово. И это «смиренное слово было вместе с тем и слово действенное, заставляло повиноваться и веровать; оно восставляло безнадежного, и плотского человека мало-помалу делало духовным» (251).
Изумительны у старца терпение, спокойствие, уравновешенность при всех обстоятельствах жизни. «С одинаковым терпением старец выслушивал и нелепое суеверие темного человека, и безверие ученого человека, и его безумное вольнодумство, и бессмысленную жалобу крестьянской женщины, и замысловатую пытливость барыни, и бесхитростный рассказ простолюдина, и хитросплетённую фразу мудрецов мира сего; ничто не могло возмутить его христианского терпения, его полного духовного спокойствия» (251). От старца никто не слышал «гласа нетерпения или ропота, никто не видел его в унынии» (686).
Старец — это великий молитвенник. Как правило, он имел дар непрестанной молитвы, день и ночь «вопил» к Богу (739). Духовная сила такой молитвы неизмерима. Она способствовала «одухотворению жизни учеников», просвещала их ум, очищала сердце, укрепляла «в подвиге доброделания» (110). О старце Нектарии († ок. 1943), служение которого проходило в годы лихолетий Русской Православной Церкви, сказано: «По Промыслу Божию он не был ни арестован, ни сослан, а жил в Путивле, в затворе, в подвигах строгого поста, богомыслия и молитвы. Тайно принимал духовных детей на исповедь, каждую ночь неопустительно служил литургию. Все находили особое духовное утешение в том, чтобы молиться вместе с ним» (569).
Характерная черта старца — это самоотверженная любовь к Богу и людям, исполненная желанием и готовностью оказать всем помощь. «В обители, — рассказывает Патерик, — отец Исмаил тяжело болел (его мучил почти непрекращающийся кашель), но никогда не уклонялся от посетителей. Душепопечительность о духовных чадах всегда преобладала в нем над попечением о самом себе» (700). А об отце Иоанне сказано: «Любовь в старце достигла высоты евангельского совершенства. Всего себя, все свои силы, разум, сердце и волю принес отец Иоанн Богу и людям» (729). «Иногда казалось, что он составляет со своими духовными детьми как бы одно существо. Такой духовный союз укреплялся между ними главным образом через молитву и через любовь к Богу и людям» (732).
Образ старца во всем его духовном величии представлен в лице схиархимандрита Серафима (Романцова) († 1976). Вот что о нём говорится в Патерике: «Это был духовник опытнейший, знаток сокровенных движений человеческого сердца, обладатель духовных сокровищ, которые он приобрел долгим многотрудным подвигом. Особым духовным даром старца было умение принимать исповедь, вызывать людей на полную откровенность. Наделенный духовным рассуждением, отец Серафим всякому приходящему к нему давал наставления. С особенной отеческой любовью принимал он тех, кого терзали горести, печали, уныние, кто не знал, каким путем идти в жизни. Принимал и тех, кто был обуреваем сомнениями и жил вне спасительной ограды Православной Церкви. В то тяжелое послевоенное время столько горя было в каждой душе! Многие потеряли родных, близких, лишились домашнего очага; надо было поддержать и укрепить их веру. Отец Серафим выслушивал все скорби и тотчас залечивал раны душевные, давал нужные советы. Утешение, успокоение и отраду вливали в души скорбящих наставления и молитвы любвеобильного старца. Его беседы, преисполненные истинного смирения, согревали охладевшие сердца людей, открывали им душевные очи, просвещали разум, приводили к раскаянию, душевному миру и духовному возрождению. Отец Серафим умел дать почувствовать, что земная жизнь — это лишь подвиг временного странствования на пути к вечной жизни; он призывал людей к жизни христианской, совершенной, возвышенной. Все его наставления имели своей целью святость в смысле отрешенности от всего мирского, земного, льстящего греховному человеческому разуму. Каждого призывал он стяжать в душе дары Духа Святого. К нему могут быть приложимы слова Христа Спасителя: Иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Небесном (Мф. 5, 19)» (679).