Михель, томясь от безделья и неопределённости, собрался уж было устроить осмотр позиций, однако Ганс, изрядно ослабевший от потери крови был ненадёжен, постоянно клевал носом, явно намереваясь вздремнуть. Чёртов Макс где-то запропал.
Грохнул выстрел! Из задней комнаты — тут же определил Михель, споро подхватывая мушкет.
— Не смей спать, собака! — рявкнул для верности на Ганса, прежде чем выбежать.
В комнате он увидел виртуозно орудующего шомполом Маркуса и пропавшего Макса, на коленях стоящего у окна и приложившегося к пристроенному на подоконнике мушкету.
— Мужички — ушлые ребята пытались лестницу подтащить, — на мгновение отрываясь от своего занятия, пояснил Маркус.
— Убил?
— Пугнул, — скорчил недовольную гримасу Маркус, — соринка, понимаешь, в глаз попала в самый момент. Думаю, и этого достаточно, чтобы отвадить их от подобных штучек. Видел бы, как улепётывали, — чуть забор не снесли.
— Каждый убитый мужик тебя больше не зарежет. Всякий убежавший мужик может набежать вновь, — подытожил Макс, поднимаясь и старательно отряхивая колени.
«Чистюля, — фыркнул про себя Михель, — скоро кровью умываться будем, а он все прихорашивается».
А вслух строго добавил:
— А ты чего здесь околачиваешься?
— Так стреляли ж! Я и прибег на подмогу.
— Прибег... Судя по пыли на заднице, ты здесь давненько просиживаешь.
Сконфуженный Макс принялся отряхиваться и сзади.
Михель осторожно выглянул из окна, чтобы самолично обозреть диспозицию.
— Тихо все, — неслышно подошёл сзади Макс, — теперь не полезут.
Словно опровергая его, ударил выстрел, но пуля споткнулась о дом далеко в стороне от окна.
— А раз тихо, так и пошли отсюда. Чем лясы точить, лучше вон шпагу наточи.
— Уж не твою ли, — язвительно-задиристо протянул Макс.
— Может, и мою, — как можно спокойней и уверенней ответил Михель, хотя внутри всё так и вспыхнуло. Не хватало им вдобавок опять передраться. Глаза их встретились, и, очевидно, Макс прочёл что-то важное для себя, потому как сразу сник.
— Пошли уж, коли надо, — уныло-согласительно проворчал он.
— Вот именно надо! — закрепил победу Михель. — А раз тебе ноги покою не дают, промысли каку-никаку посудину да разгонись за водой. От этой пыли в горле першит — мочи нет.
— Кажись, в погребе была лужа, — обрадованно вспомнил Макс.
— Да не задерживай, — вновь напустил на себя начальственную стать Михель.
При его появлении Ганс, усиленно трущий грязными кулачищами глаза, испуганно вскочил, чем опять же порадовал сердце Михеля — не спит, боится.
Вода, принесённая Максом в полуразбитом кувшине, оказалась мутной, изрядно затхлой, ну да не привыкать. И Михель, и Ганс, да и сам Макс, судя по мокрому пятну на груди, воздали ей должное.
— Обнеси и остальных, тоже, поди, сомлели. Заодно и проверишь, как и что, — обрадовал Михель давно уже переминавшегося с ноги на ногу Макса. — Да возвращайся скорее.
Макс умчался чуть ли не в припрыжку. И запропал. Вот тебе и подтянул дисциплинку.
— Михель, поглянь скорее, чего-то опять удумали изверги, — придушенно прошипел Ганс.
Михель рванулся к окну. По двору, прямо на них медленно двигалась половинка каких-то ворот... Спокойней, Михель, не сама же она в гости жалует. Явно за ней спрятался кто-то. И дымок курится. Значит, с факелом, огнём, а то и с миной пороховой. Так они же дверь нам собираются поджечь! Или взорвать!
— Ганс! Цель в серёдку — там он таится, вражина, — скомандовал Михель, прикладываясь к мушкету.
Усердно сопя, Ганс плюхнулся рядом, толкнув Михеля и сбив тому прицел. Михель сквозь зубы пробормотал ругательство, но момент для устройства серьёзной выволочки был явно неподходящим. Появление двух мушкетных стволов в окне не осталось незамеченным. Засверкали вспышки выстрелов. Часть пуль испещрила стены многострадального дома, часть, свистя, влетела в окно, расплющиваясь о заднюю стену комнаты.
Не выдержав этого града, Ганс испуганно шарахнулся от окна.
— Куда, сволочь! Назад! К оружию! — не отрываясь от мушкета, зарычал Михель.
Совершенно потерявший голову Ганс заметался по комнате под пулями и проклятиями Михеля. Решившись наконец, бросился к оставленному на подоконнике мушкету и при этом опять толкнул Михеля уже нажавшего на курок.
— Проклятье, я же так промажу!
Толчок в плечо, клуб дыма, моментально застлавший оконный проём. Куда же пошла пуля, ведь я же явно промахнулся из-за этого олуха. В ярости Михель схватил мушкет за ещё горячее дуло, с явным намерением, прикладом размозжить башку проклятому олуху Гансу, дьявол его забери, но, увидев, как тот старательно выцеливает, внезапно успокоился.