Их рты, открываясь, выпускали клубы света.
Они обнялись.
Звук оказался немногим лучше, чем изображение. Голоса были скрипучими и, казалось, доносились не из комнаты, а с неба, как скрежещущие крики проносящихся в вышине стрижей. Когда персонажи отворачивались, звук исчезал вовсе. Обрывки предложений уносило вместе с частями тел.
Они снова обнялись. Мерлин отстранил ее, их тела образовали фигуру в форме буквы «у».
Мерлин: Ты знаешь, что я всегда… (пауза)… желаю тебе…
(Ты знаешь, что я всегда буду любить тебя? Что я желаю тебе всяческого счастья?)
Марго: (утвердительное бормотание).
Мерлин: Какая иро… о Господи… кончится… из-за физ… нем… щ…
(Какая ирония судьбы! О Господи, неужто все кончится из-за физической немощи?)
Марго: Нет, все не…
(Нет, все не так? Или: Нет — все! Не будем об этом?)
Мерлин: …такая же нелепость, как, когда Ли потерял Геттисберг[118] из-за рас…
(Расстройства желудка?)
Марго: Не будь…
Мерлин: Ну нельзя же, чертово… это же невоз…
(Да нельзя же так, черт возьми, это же невозможно?)
Марго: Господи, ну почему все мужчины такие…
(Господи, какие?)
Не обо мне ли они?
Нет.
Снова обнимаются. На плечах Мерлина, как груди, набухают какие-то шары и, сорвавшись, устремляются к Марго.
Мерлин: Я боюсь за… Но я обоим вам желаю вся…
(Я боюсь за тебя. Но обоим вам желаю всяческого счастья.)
Вам обоим. Мне? Нет.
Марго: (неодобрительное бормотание).
Мерлин: Я так б… н… тебя люблю.
(Я так безумно тебя люблю? или так безнадежно? скорее первое — по ритму и длительности.)
Марго: Я тоже люблю тебя… оч…
(Я тоже люблю тебя, очень люблю. Или: Я тоже люблю тебя,
о, черт! Зная Марго, скорее второе.)
Мерлин: Ты понимаешь, что я хочу… правду?
(???)
Марго: (утомленное бормотание).
Мерлин: Почему… подумай…
(???)
Марго: О чем подумать?
Мерлин: …использовать…
(Он собирается тебя использовать?)
Марго отворачивается, тела их разъединяются и из буквы «у» превращаются в цифру 11.
Мерлин: (увещевание).
Марго:!
Мерлин: …день…
(???) (Деньги?)
Марго: Нет.
Мерлин: Господи… даже не уверена… роль.
(Господи, ты даже не уверена, что получишь роль?)
Марго: Ты негод…
(Ты негодяй.)
Мерлин: Ну?
Марго: Пош…л т… в п…зду.
(Так, это понятно — посылает…)
Мерлин: Господи, есл… б… тв… с какой бы… достью. (Господи, если бы в твою, с какой бы радостью?)
Марго: (Безразличное бормотание).
Мерлин: Кроме того… лиш… спос… интим… шен…
(Кроме того, он лишен способности к интимным отношениям?)
Марго: Наплевать.
Мерлин: Треугольный давильник.
(Водевильный треугольник? Я почти уверен в своем прочтении, и дело тут не в аппаратуре Элджина, а в том, что Мерлин так шутил: вместо водевильный треугольник он сказал треугольный «водевильник», а может, и «давильник». Да, я уверен на девяносто девять процентов.)
Марго: Ты веришь, что я все еще… тебя?
(Ты веришь, что я все еще люблю тебя?)
Мерлин: О Госп…
Марго: Ч-ч-ч!
(Тш-тш-тш? Или черт-черт-черт? Скорее последнее.)
Крохотные фигурки снова обнимаются, и части их тел выпячиваются, как ложноножки у амебы. Такое ощущение, что их тела и впрямь обладают магнитными полями.
Мерлин: Желаю… все… ва… сча…
(Желаю всем вам счастья? Желаю всевозможного счастья? Последнее. Мерлин вряд ли пожелал бы счастья «всем вам».)
Мерлин исчезает. Марго, поникшая, замирает, как марионетка, подвешенная на веревочках.
Значит, треугольник. Сначала я решил, что я и есть недостающий угол:
Но потом я понял, что они говорили вовсе не обо мне, и треугольник выглядит иначе:
На экране материализуется новая фигура (похоже, они обходятся без дверей. Это Джекоби. Узнать его было бы невозможно, если б не его малый рост и большая голова, монолитно, без шеи прилаженная к плечам. Как многие низкорослые мужчины, он кажется вырубленным из одного куска — тело, мозги, все органы расположены компактно и действуют согласованно. Сразу чувствуется, что все у него как надо, вот разве что ростом он ниже Марго. Он пытается компенсировать этот недостаток, то и дело уверенно откидывая назад голову. Так он избегает необходимости смотреть на нее снизу вверх, он все время отстраняется, словно говоря: «Ну, моя милая, давай-ка посмотрим на тебя».
Они тоже образуют букву «у», разветвляясь на уровне пояса.
Они молчат, но их рты открыты, источают свет. Может, они шепчутся?
118
Генерал Роберт Эдвард Ли потерпел поражение в сражении у Геттисберга (1863), после чего упорно сражался, но вынужден был сдаться генералу Гранту.