— Однажды на спор он спел четыреста песен, — сообщил Игорь в час ночи. — Так что, милые, кому надо домой, не ждите, пока Сашка закончит, потому что он никогда не закончит, если у него есть слушатели.
Саша весело засмеялся и отложил гитару. Смягчённые, тронутые, Анна и Ленка попрощались с нами, перецеловались и уехали домой с охранниками. Мелкую Ольгу загнали в спальню, а мы вчетвером остались сидеть в гостиной, освещённой мерцающими свечами, и пили что-то крепкое и сладкое. Много смеялись и болтали обо всём подряд. Мне хотелось, чтобы эта ночь не кончалась. «Покроется небо пылинками звёзд, и выгнутся ветви упруго». Зевающие Игорь и Лиля ушли спать, а Саша сказал:
— Ирина, вы, наверное, тоже устали. Поздно уже, я поеду домой.
— А вы можете ещё немного попеть? — Я знала, что если он сейчас уйдёт, то я не засну до утра. От того, что у меня не вышло так — «мы вечная нежность друг друга». — Или вас дома ждут? — спохватилась вдруг.
— Нет, меня никто не ждёт, и я с удовольствием спою для вас ещё несколько песен. Пойдёмте в кабинет, там у Игоря неплохой инструмент.
Мы устроились у пианино. Саша открыл крышку и пробежался по клавишам — это выглядело как в кино. Там, где я выросла, я не встречала людей, умеющих играть на пианино. Его пальцы порхали, рождая музыку, и он запел романс, который раньше я слышала только в женском исполнении:
Ты словно бабочка к огню
Стремилась так неодолимо
В Любовь — волшебную страну,
Где назовут тебя любимой...
И тут я заплакала. Так, как никогда в своей жизни не плакала. Горькие, очистительные слёзы, смывающие всё грязное, грубое, уродливое, неправильное, лживое. Приносящие облегчение и успокоение, и веру в будущее, и надежду на то, что счастье возможно и для меня тоже. Я промочила рубашку Саши, а он утешающе гладил меня по волосам:
— Ирочка, всё перемелется. Всё проходит — пройдёт и это.
— Спойте ещё, пожалуйста, — попросила я сквозь рыдания. — Можно, я буду сидеть и плакать? Мне нужно…
— Конечно. Я буду петь столько, сколько вам нужно. Плачьте.
И он пел. А внутри меня рушились замки и вырастали сады. Господи боже мой, как он пел в ту ночь! Блатные песни, бардовские, русские романсы, советскую эстраду — он наполнил меня своим голосом доверху. К исходу ночи я перестала плакать и пела вместе с ним, будто повторяя слова молитвы: «Навстречу судьбе, не гадая, в ад, или в рай». Это была длинная волшебная ночь — ночь, когда мне исполнилось восемнадцать.
Утром Саша низко склонился, целуя мою руку, и спросил:
— Могу я пригласить вас к себе?
— Сейчас?
— Да.
Это было недвусмысленное предложение. «Тебя я лаской огневою и обожгу, и утомлю».
— Вы женаты?
— Нет.
— Можно посмотреть ваш паспорт?
Если он и удивился, то не подал виду. Сходил в прихожую и принёс паспорт. Я раскрыла нужную страницу: разведен, в восемьдесят каком-то. Перевернула листочек: один сын, на два года старше меня. Перевернула на главную: Александр Михайлович Гольдберг.
Я слишком устала, чтобы сводить концы с концами, поэтому спросила откровенно:
— Вы знаете, кто я?
— Да. А вы меня знаете?
— Знаю, вы — маньяк.
— Разве что самую малость.
— Извращенец.
— Есть такое.
— Насильник.
— Это клевета женщины, которую я отверг.
— Скажите честно, наша сегодняшняя встреча — случайность или...
— Или.
Я вздохнула. Он не был мудаком. Я чувствовала, что он хороший человек — честный по крайней мере. С некоторых пор в моём личном рейтинге честность взлетела на самую вершину.
— Почему вы Юре Демидову не поможете с казино? Он так мучается из-за этого.
— Вы бы хотели, чтоб я помог ему?
— Да.
— Я сделаю это.
— Спасибо.
Мы поехали к нему. Я спала в отдельной комнате. Не одну неделю. Всё произошло далеко не сразу. А когда произошло, я поняла, почему ревновал Демидов: полная раскрепощённость, отсутствие табу и принятие всех сексуальных практик, включая самые нетрадиционные. Но главное — уважение, доверие и честность в отношениях с женщиной, которая находится рядом. Демидов не мог соперничать с Гольдбергом.
Осенью Демидов открыл первое в республике казино, и оно мгновенно стало центром притяжения для местного бомонда. Он развёлся с Кристиной после рождения дочки и больше не женился. Стремительно разбогатев, он ушёл в большую политику в конце девяностых. Его и сейчас регулярно показывают по телевизору.