- Лериме, - враз севшим голосом осведомился Эннеари, - когда ты успел получить цепь доктора наук Арамейльского университета?
- Почетного доктора, - поправил его Лерметт. - Этой зимой.
Лоайре, до того негромко беседовавший с Лэккеаном, развернулся к королю всем телом, да так и замер, уставясь на резную цепь. Эннеари ухмыльнулся. Все, пропал Лерметт, со всеми потрохами пропал. Теперь уж Лоайре от него нипочем не отцепится. На королевский сан Веселому Отшельнику было, в общем-то, наплевать: подумаешь, цаца какая - король! Да мы на своем эльфийском веку этих королей видели, что яблок на ветке - и еще увидим. А вот почетный доктор, да не какого-нибудь университета, а Арамейльского... это - да! Такого человека надо уважать всемерно. Ради этого уважения можно ему и королевское его достоинство простить: он же не нарочно.
Лоайре был не одинок в своих чувствах. Папаша Госс тоже взирал на Лерметта с подобающим умилением. Подумать только - такой молоденький, а уже такой ученый! Нет, вот не будь Лерметт королем, да окажись у мельника хорошенькая дочка или внучка на выданье, Эннеари точно бы знал, о чем сейчас помышляет папаша Госс. А что тут такого? Мало ли оболтусов в зятья набиваются... а вот такой обстоятельный юноша - это же находка, если кто понимает. Слову своему полный хозяин, да вдобавок совсем даже не свистоплюй... правда, все-таки король - эка жалость! Но ничего, про запас остается основательный эльф - за него ежели с умом взяться, такой мельник со временем получится, что просто загляденье!
Выбеленный мукой Лоайре представился мысленному взору Арьена до того явственно, что впору глаза протереть. Нет, лучше Веселому Отшельнику в Луговину не ездить - вдруг у папаши Госса и впрямь незамужняя дочка имеется?
- ... когда от вас послание прибыло, я по степи носился, - повествовал между тем Лерметт. - Когда ко мне гонец заявился, я уж думал, не поспею в Найлисс к вашему приезду. Арьен, ты даже представить себе не можешь, как же ты вовремя!
И тут в голове у Эннеари обрывочные фразы наконец-то соединились в некое единое целое. Ну конечно!
- Это связано с твоим почетным докторством? - спросил он напрямик.
Лерметт одарил его одобрительным взглядом.
- Верно соображаешь, - заметил он, отламывая кусок горячей, с пылу, с жару, лепешки и дуя себе на пальцы. - С тобой вместе за дело браться - сущее удовольствие. Ни объяснять по десять раз, ни убеждать не надо. Эх, вот бы мне и с остальными так повезло... да где там!
- С какими "остальными"? - осведомился Арьен, одним глотком приканчивая темное суланское вино, плескавшееся на донышке его чаши.
- Увидишь еще, - коротко ответил Лерметт, делая страшные глаза: дескать, нашел, где и о чем спрашивать - а еще посол называется.
Эннеари послушно примолк и плеснул себе еще вина из приземистой обливной бутыли.
- Так насмотришься, что и видеть не захочется, - добавил Лерметт. - Моя бы воля... а только выхода у меня нет.
Почетное докторство, значит... и эльфы... и еще какие-то неизвестные, которых Лерметт, будь на то его воля... нет, Эннеари при всем желании не мог представить себе затею, в которой все вышеназванное сочеталось бы разом.
- А мне, пожалуй, что и пора, - объявил папаша Госс, нимало не захмелевший, даром что успел истребить на три чаши больше, чем даже Лэккеан. - Теперь тебя, лучник, и без меня есть кому сопроводить. На кого другого я бы полагаться не стал, а тут сам вижу, что в надежных руках тебя оставляю, верно?
Эннеари слегка прикусил губу.
- Верно, - со всей серьезностью ответствовал Лерметт. - Сопровожу наилучшим образом.
- Ну вот, - кивнул удовлетворенно мельник. - А я что говорил!
И правда, посиделки с королем - штука приятная, однако не за тем папаша Госс в Найлисс из Луговины тащился, чтобы по трактирам рассиживаться, пусть даже и в столь изысканном обществе. Дело - не жена паломника, дожидаться не станет. На прощание папаша Госс степенно раскланялся с королем, дружески хлопнул по спине основательного эльфа Лоайре, взял с Арьена обещание урвать хоть немного времени и наведаться в гости беспременно и получил поцелуй в щеку от Илери. Когда мельник в ответ расцеловал "эту славную девочку" в обе щеки, Эннеари мысленно поблагодарил сестру от всей души. Вслух он скажет ей спасибо позднее, хотя это и не обязательно: Илери его и так поймет. Они всегда понимали друг друга даже не с полуслова, а с полувзгляда.
- Право, жаль, что я никуда не ухожу, - расхохотался Лерметт, когда за мельником закрылась дверь трактира. - Глядишь, и мне бы перепало. Не каждый ведь день такой случай подворачивается. Я бы на месте папаши Госса тоже не растерялся.
- А ты и не теряйся, твое величество, - стрельнула глазами Илери. - Тут главное - начать уходить вовремя, а там уж тебе так перепадет, что и сам не заметишь, как останешься... разве что года через три, да и то едва ли.
Хорошо, что Арьен успел допить свое вино, иначе поперхнулся бы непременно. Ай да Илери! Такой прыти он от сестры не ожидал. Может, не так он хорошо ее и понимает, как ему казалось прежде?
А может, как раз именно так хорошо и даже лучше?
- К слову сказать, нам тоже пора, - объявил Лерметт, подбросив кверху золотой. Трактирщик объявился возле него мигом, словно из воздуха соткался: ну вот только что никого не было - ан вот он.
- Дела не ждут? - понимающе усмехнулся Эннеари.
- Знал бы ты, как ты прав, - вздохнул Лерметт. - Все мне казалось - вот только с этим управлюсь, тут мне и передышка обозначится... а потом еще вот с этим... и с тем тоже надо разобраться.... а такое и вовсе без пригляду не оставишь. Но уж потом-то... а не получается у меня покуда никакого "потом".
Небрежным взмахом кисти король пресек попытки трактирщика отсчитать сдачу с золотого и встал.
То ли суланское вино оказалось коварнее, чем ожидал Эннеари, и ударило в голову, то ли все, увиденное за день, закружило ее окончательно, а только дорогу до королевского дворца он не запомнил и даже не разглядел толком. Недавние воспоминания и реальность сплелись между собой, и Арьен не мог бы с уверенностью сказать, что он и вправду видит воочию, а что предстало перед его мысленным взором, вымелькнув из потайных карманов памяти. Тугие струны колонн замирали в ожидании напева, блестящие, словно ресницы, оконные решетки валились в распахнутый от изумления рассудок вместе с веселым узором наборной мостовой, золотые облака уносили ввысь стройную башню Малой Ратуши, четкие, будто нарисованные прямо на небесной синеве пером арки и легкие аркады летели где-то совсем уже в непонятной вышине, и в их проем дышала истомной жарой позднего лета белая дорога, расстилаясь искристой лентой, и по ней прямо в облака важно и неторопливо ехал, погруженный в свои раздумья, крестьянин верхом на бойком пузатом ослике цвета соли с перцем, высоченные травы Луговины щекотали конское брюхо, белые домики в придорожных городках застенчиво прятались за пышными шалями садов, лукаво вспыхивая навстречу Эннеари в рассветных лучах румянцем смущенным и радостным, и прохладные яблоки гнули тяжелые ветви прямо в придорожную траву, весело смеялось солнце на карнизах домов и выжидающе вздрагивали синие тени, растянувшись поперек улиц, диковинные, словно самая небывалая роспись по камню...