Послышались шаги. В дверь постучали. Но по шагам она уже узнала Илью Даниловича.
— Я разговаривал с Изольдой Германовной. Вот что скажу вам, Софья Туманова: не сейте, пожалуйста, панику. Да, Земфира заходила к ней в дом. Она взяла у Изольды Германовны учебник по одному из цыганских наречии и список книг, — сказал директор строгим голосом.
— Какие ещё наречия?! — воскликнула Туманова. — Она и так знала цыганский язык. И я никогда от неё не слышала, что она собирается изучать какое-нибудь наречие! А серьга? Что она о ней сказала? — зло выкрикнула Туманова.
И Преображенский вспомнил, что даже забыл спросить. Серьга лежала на Сониной ладони. Директор взял её, повертел в руках.
— А ты уверена, что это её серьга и нашли её в доме учительницы?
— Больше у нас в школе таких ни у кого не было. Я абсолютно уверена, что это её серьга.
Тумановой хотелось рассказать о том, что она даже попробовала погадать. Но что-то её остановило.
Директор забрал серьгу.
— Передай ребятам: пусть не выдумывают и не фантазируют, а учат уроки. Ведь вас собрали здесь именно для этого.
Минут через десять Туманова стояла в полутёмном углу коридора. Пётр Ларин находился рядом.
— Директор ничему не верит, — сказала девочка.
— Может, и ты мне не веришь, Соня?
— Нет, я тебе верю. А Изольда ловко запудрила мозги Илье Даниловичу.
— Это точно. Я ещё в первый раз заметил летучих мышей, которые залетают к ней под крышу. А она руками замахала, начала кричать: «Какие летучие мыши? Что за выдумки, нет здесь никаких мышей!» Но они-то были, я же видел! Плохо, что мы теперь под присмотром, — сжимая кулаки, пробормотал Ларин. — Если бы за ней можно было проследить, думаю, мы смогли бы что-нибудь узнать.
— Да, из школы нас не выпустят. А если и окажешься на улице, то рядом будет кто-нибудь из взрослых. Шагу ступить без разрешения нельзя. Не школа, а тюрьма какая-то. Колония для несовершеннолетних.
На лице Тумановой вдруг появилась хитрая улыбка. Она взглянула на Ларина сверху вниз, как победитель на побежденного.
— Ес! — сказала Туманова, звонко щёлкнув пальцами.
— Ты чего это, Софья?
— Что не можем мы с тобой, то может птица. За ней никто не присматривает.
— Клара, что ли?
— Она самая! Она моя палочка-выручалочка!
— А где она сейчас?
Туманова закрыла глаза. На её лице отразилось размышление.
— Откуда я знаю, где она сейчас? Но вызвать её можно.
— Как? — спросил Ларин.
— Окно открой. У тебя сил побольше, чем у меня.
Ларин потянул тугую ручку на себя, окно открылось. Софья посмотрела по сторонам, затем высунулась до половины из окна, сложила ладони рупором, поднесла ко рту и громко каркнула, так естественно, что Пётр вздрогнул.
— Если она недалеко, то прилетит. А если где-нибудь в дачном посёлке или на станции, то не услышит.
Клара опустилась на подоконник откуда-то сверху, словно сидела на крыше и ждала, когда её позовут.
— Привет, Кларочка! — Ворона защелкала клювом. — Выручай, родная.
Ворона покосилась на Ларина.
— Ты Земфире хочешь помочь?
Ворона взъерошила перья и стала переминаться с ноги на ногу.
— Вижу, хочешь. Тогда вот что: отправляйся к дому Изольды, сядь на ветку и следи за домом. За училкой следи. Только старайся, Клара, чтобы тебя не заметили. И на еду сильно не отвлекайся! Каждый вечер будешь докладывать, а уж потом наешься до отвала. Кстати, Клара, ночью тоже придётся следить.
Ворона изобразила неудовольствие.
— Что, отказываешься, вредная птица? Я думала, ты мне настоящий друг и всегда готова выручить.
Ворона защёлкала клювом, и в этом щёлканье было что-то извиняющееся, словно ворона просила прощения.
— Отправляйся. А вечером прилетишь ко мне в комнату.
Ворона спрыгнула с подоконника, тяжело взмахнула крыльями и полетела к домикам, где жили учителя.
Атмосфера в школе становилась невыносимой. Ребята договорились не говорить о Земфире, пока она не найдется. Но по лицам было видно, что все только о ней и думают. Клара прилетала каждый вечер и подробно докладывала Софье о том, что видела. Но пока ничего интересного Соня не узнала. Девочка ежедневно пересказывала эти сообщения Петру.