Новая директриса пообещала переодеть всю школу в школьную форму. По школе поползли слухи, что многих прежних учителей после зимних каникул уже не будет. Волшебные предметы исчезли из расписания. Детям оставалось гадать, кого уберут, а кого оставят.
Каждый день Ларин прибегал в домик садовника и рассказывал печальные новости. Тот слушал, сокрушённо качал головой. Иногда угощал Петра чем-нибудь вкусным, но пока никак не комментировал нововведения.
Он лишь сказал:
— Насильно мил не будешь. Если тебе так уж всё не нравится, то уходи, Пётр Ларин.
— А я, может, не хочу уходить. Да и некуда мне идти, Захар, ты же знаешь.
— Тогда ты должен что-то делать. Под лежачий камень вода не течёт.
— А что бы ты сделал? — спросил мальчик.
— Руки опускать не надо. Думай, Ларин Пётр, думай, твоя судьба в твоих руках. Вы там все волшебники, хоть и недоученные. А если все вместе соберётесь, знаешь, какая сила получится!
Может, тебя проводить? — спросил Захар, поднимаясь.
— Проводи.
— Тогда пойдём. Гурд, за мной!
Пёс одним прыжком соскочил с крыльца. Шли молча, всё уже было сказано, каждый думал о своём. Гурд бежал впереди. Вдруг пёс замер, шерсть на загривке поднялась, и он издал рычание.
Захар приостановился, взял Ларина за руку.
— Не двигайся, — прошептал садовник. Они смотрели на пса.
Тот поскрёб лапой по дорожке, уши приподнялись, он подобрался, словно готовился к прыжку. Но Захар успел крикнуть:
— Стоять! Место!
И Захар и мальчик увидели быстри удаляющуюся тёмную фигуру.
— Знаешь, кто это? — спросил Захар у Ларина.
— Догадываюсь, — ответил мальчик, — но не уверен.
— А я тебе могу точно сказать: Спартак Кимович.
— Он что, следит за нами?
— Похоже, что да. Пошли скорее, не нравится мне всё это.
Захар довёл мальчика до здания, взял собаку за поводок и на прощание хлопнул Ларина по плечу, подмигнул.
Школа казалась мёртвой. В коридорах горело лишь дежурное освещение, каждый шаг гулко отдавался под высокими потолками, множился, дробился, рассыпался.
«Словно все исчезли, — подумал Пётр, — ия остался один».
Он поймал себя на мысли, что подобное ощущение пустоты он уже испытывал, когда убежал из больницы и открыл собственную квартиру. Вроде всё на месте, те же стены, те же вещи, но жуткая пустота. Такое ощущение, будто гигантские насосы высосали из здания весь воздух.
Пошатываясь, с трудом переставляя ноги, он брёл по коридору. Пётр буквально ввалился в свою комнату, голова гудела, а в ушах стоял неприятный звон.
Артём сидел на кровати, обхватив голову руками. Перед ним стояла табуретка с расстеленной белой салфеткой, на ней лежала змейка, но не свернувшись, как обычно, кольцом с поднятой гранёной головкой, а абсолютно прямая, как палочка.
— Шуша умерла, — грустно сказал Шубин, даже не глядя на Ларина.
— Может, не то съела?
— Нет, — сказал Артём, — я уже два года её кормлю, — Шубин взглянул на Ларина. Пётр увидел, что у приятеля покрасневшие, заплаканные глаза и он с трудом сдерживает слезы. — Змеи лучше других существ чувствуют приближающуюся беду, всегда перед землетрясением или ещё каким-нибудь катаклизмом они уползают из опасных мест, спасая свою жизнь. Наверное, она хотела меня предупредить. Есть и ещё одна плохая новость, Пётр: я уезжаю.
— Что, родители боятся оставлять тебя в школе?
— Папа хочет перевести меня в юридический лицей.
— А тебе это надо?
— Нет, — сказал Шубин, — но это, по-моему, предлог, чтобы меня отсюда забрать. Не может же он сказать мне открыто, что боится за меня.
— И ты ничего не можешь сделать?
— С моим отцом спорить бесполезно. Если уж он что-нибудь решил, то будет стоять на своём, чего бы это ни стоило.
— Жаль, — сказал Ларин, — очень жаль.
Когда мальчики уже лежали в постелях и, негромко переговариваясь, вспоминали всё хорошее, что было, смешное и грустное, собственные проказы, нагоняи учителей, в коридоре захлопали двери. Они открывались одна за другой.
— Что это? — спросил Шубин.
Ларин уже вскочил, накинул на плечи одеяло. Ребята открыли свою дверь и выглянули в полутёмный коридор. Ведя за руку Земфиру, по коридору шёл с отрешённым видом Илья Данилович Преображенский. Дети, открыв двери своих комнат, смотрели на директора и бывшую ученицу школы. Вдруг захлопали окна, задребезжало стекло в рамах. В дальнем тёмном конце коридора послышалась возня, топот и какой-то гул, словно из-под земли. Детям показалось, что даже пол под ногами задрожал. Из темноты на свет выскакивали мерзкие существа маленького роста, их было много, они толкали друг друга. Голоса грубые, словно у них во рту перекатывались камни. Рты огромные, до ушей, выпученные глаза светились голубым огнём.